Проверяемый текст
(Диссертация 2004)
[стр. 59]

только предвидение: он одновременно и программа действий; но план без всякого предвидения ничто».
Отрыв прогнозирования от планирования, и наоборот, в равной степени опасны.
Это показал наш собственный исторический опыт.
Когда в 3050-е годы прогнозирование было предано забвению, это привело к субъективизму в перспективном планировании, несбалансированности в развитии экономики.
Когда в 90-е годы план был отброшен и остались только государственные прогнозы, разрабатывавшиеся в кабинетах чиновников, эти прогнозы оказывались весьма далекими от реальных тенденций.
Сказанное в полном объеме относится и к инновационному развитию.
Прогнозирование инноваций позволяет заблаговременно оценить их возможные направления (прорывные точки), характер, возможные последствия, обосновать стратегические приоритеты, однако без стратегических планов и целевых программ возможные инновации и выбранные приоритеты останутся благими пожеланиями, натолкнувшись на инерционность системы.
Поэтому соединение долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования является непременным условием перехода к инновационному пути развития экономики.

Методология долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования должна опираться на узкий круг обобщающих показателей (индикаторов), перспективных балансов, макромоделей, позволяющих обеспечивать сбалансированные изменения народнохозяйственных пропорций и повышение эффективности воспроизводства, достижение перспективных целей социально-экономической, инновационно-технологической и экологической политики с учетом конкретных внутренних и внешних факторов и ограничений.
Наряду с известными и широко применяемыми в международной практике и в нашей стране обобщающими показателями (объем и темпы прироста ВВП, удельные показатели его отношения к населению, числен
[стр. 1]

Теория предвидения и методология стратегического планирования инновационного развития Двадцать-тридцать лет назад никто не предвидел катастрофические перемены, которые произошли на просторах Евразии в последнем десятилетии XX в., — самораспад мировой системы социализма, СЭВ и СССР, скачок постсоветских и восточноевропейских стран из социализма в капитализм, глубочайший экономический, технологический и социально-политический кризис, который охватил эти страны и трансформировал их.
Радикальные перемены оказались полной неожиданностью как для ученых и деловых кругов, так и для государственных и политических деятелей.
Когда первоначальный шок от неожиданных трансформаций прошел, стало очевидным: нужно менять устаревшую парадигму, вырабатывать новое видение стремительно меняющегося мира, адекватную ему методологию предвидения будущего и стратегического планирования, оценки инноваций.
Во второй половине XX в.
на Западе наблюдалась волна, своего рода бум прогностической деятельности, который блестяще представлен в антологии классической прогностики, составленной лидером российской прогностической школы И.
В.
Бестужевым-Ладой [115].
В десятках фундаментальных трудов, вызывавших бурную реакцию в интеллектуальных и политических кругах, обосновывались перспективы развития мира в разных сценариях — от самых радужных («Третья волна» Элвина Тоффлера, «Грядущее постиндустриальное общество» Даниела Белла) до катастрофических («Пределы роста» Денниса Медоуза, алармистские прогнозы экологов).
Было создано немало глобальных моделей, использовавшихся для обоснования тех или иных сценариев долгосрочного прогноза.
В этот прогностический бум включилась и ООН, в Секретариате которой был создан отдел прогнозирования и перспективных исследований.
Группой экспертов ООН во главе с нобелевским лауреатом В.
В.
Леонтьевым в 70-е годы был разработан долгосрочный прогноз развития мировой экономики до 2000 г.
на базе уникальной межрегиональной модели межотраслевого баланса [20].
Эта модель стала предметом нобелевской лекции В.
В.
Леонтьева 1973 г.
[38.
С.
173— 191].
Менее известно, что во многом аналогичный прогностический бум наблюдался в 50—70-е годы и в СССР.
Прогнозирование, отвергавшееся ранее как буржуазное гадание, было реабилитировано.
Сложилась прогностическая школа, возглавлявшаяся академиками А.
Н.
Ефимовым, А.
И.
Анчишкиным, В.
А.
Котельниковым.
Долгосрочное прогнозирование было поставлено на государственную основу.
Каждые пять лет тысячи ученых и специалистов устремляли свои взгляды в будущее, разрабатывая многотомную комплексную программу научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий на 20 лет (включая широкий набор желаемых инноваций) и дополняя ее генеральной схемой развития и размещения производительных сил на 15 лет.
Это был своеобразный сплав долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования.
Однако к концу 80-х годов прогностическая волна как на Западе, так и в СССР резко пошла на убыль (хотя инновационная волна, связанная с распространением базисных инноваций пятого технологического уклада, продолжалась еще десятилетие).
Причина этого была элементарной: мир вступил в переходную эпоху от индустриального к постиндустриальному обществу, произошел перелом тенденций и возник кластер глубоких бифуркаций.
Прежние прогнозы и их методологическая основа оказались недееспособными в этой дезорганизованной, зыбкой среде, а новая методология еще не получила развития.
В переходные эпохи круто меняются траектории динамики социальных и технологических систем.
Одни из них уходят в прошлое, другие возникают и получают распространение в мире.
Трудность предвидения в такие эпохи усложняется и традиционным парадоксом революций — разрывом между провозглашенными целями и реально полученными результатами.
«Любая революционная перестройка общества, — отмечал Н.
Н.
Моисеев, — несмотря на многотысячелетний опыт человечества, никогда не приводила к тем целям, ради которых затевалась революция; любые предсказания оказывались ошибочными» [18.
С.
69].
Отсюда делался пессимистический вывод о невозможности достоверного предвидения будущего: «Эволюция и в перспективе останется непредсказуемой в принципе.
И возможности прогноза всегда будут весьма ограничены» [Там же.
С.
260].
Тем не менее именно в последних работах одного из крупнейших мыслителей конца XX в.
мы находим аргументированный прогноз развития человечества, преодоления экологического и цивилизационного кризиса, обоснование необходимости выработки долгосрочной стратегии: «Жизненно важно, чтобы появилась стратегия цивилизации.
И она должна быть согласованной со Стратегией Природы.
Это то качественно новое, что происходит в истории человечества вместе с ростом его могущества.
Нас ожидает не только экологический, но и цивилизационный кризис.
По существу, мы стоим на пороге совершенно нового периода в истории цивилизации, а может быть и антропогенеза, когда перед всем видом homo sapiens поднялась общая задача выработки стратегии своего выживания» [Там же.
С.
288].
А выработать такую стратегию без долгосрочного прогноза, без предвидения альтернативных путей развития общества и природы методологически и практически невозможно.
Таким образом, на рубеже веков и тысячелетий человечество в целом, его интеллектуальная элита оказались перед необходимостью выработки не только нового видения радикально изменившегося мира (постиндустриальной научной парадигмы), но и новой теории предвидения будущего, методологии стратегического планирования, оценки характера и последствий кластера базисных (а порой и эпохальных) инноваций.
Однако неожиданно обнаружилось, что эта задача не столь уж нова.
Впервые она была поставлена — и в той или иной мере научно и практически решена — в 20-е годы недавно ушедшего в прошлое столетия.
Причем произошло это в разрушенной многолетней гражданской войной, но имевшей богатый интеллектуальный потенциал России, смело бравшейся за решение проблем небывалого масштаба.
Речь идет прежде всего о теории предвидения и методологии перспективного планирования Н.
Д.
Кондратьева [30.
Ч.
2] — крупнейшего российского экономиста XX в., одного из основателей теории инноваций, вместе со своим другом и единомышленником Питиримом Сорокиным во многом обогнавшим свое время.
Только сейчас приходит время признания и реализации их научных прорывов.
Основные положения теории предвидения и методологии планирования Н.
Д.
Кондратьева и перспективы их использования в современных условиях представлены на рис.
3.1.
Изложим в дополненном и актуализированном виде эти положения, сейчас основательно позабытые.
1.
Необходимой предпосылкой предвидения является познание закономерностей развития общества и природы в их неразрывном единстве, разнообразии и взаимодействии систем и подсистем.
В этом состоит главная функция любой науки.
Но это является и практической необходимостью при принятии любых крупных хозяйственных, социальных, экологических решений.
Однако при оценке и использовании этого исходного положения следует учитывать две особенности познания.
Во-первых, как отмечал Н.Д.
Кондратьев, в отличие от законов естественных, Рис.
3.1.
Теория предвидения и методология планирования Н.
Д.
Кондратьева закономерности социального развития могут меняться вместе с радикальными переменами в самом обществе.
Переход от индустриального общества к постиндустриальному означает, что нужно заново изучать систему присущих последнему закономерностей (в эту систему войдут с модифицированным механизмом действия и использования и многие ранее открытые закономерности).
Во-вторых, состав социальных законов и закономерностей неоднороден, иерархичен, отражает разные ступени познания.
Законы статики выражают структуру (пропорции) и условия функционирования социально-экономических систем в их сравнительно равновесном состоянии в период эволюционного развития.
Закономерности цикличной динамики раскрывают неравномерность в динамике системы, закономерную смену фаз циклов и самих циклов развития систем, сопровождающуюся периодическими кризисными потрясениями, волнообразность процессов инновационного обновления общества.
Это вторая ступень познания циклично меняющейся действительности.
Высшая ступень познания — закономерности социогенетики, сочетания наследственности, изменчивости и отбора в динамике социально-экономических систем.
Пока этот Олимп познания остался недоступным как в России, так и за рубежом.
Отсюда — многочисленные ошибки в прогнозах в переломные эпохи.
Закономерности социогенетики помогают оценить глубину и пределы инновационного обновления систем.
Направления учета закономерностей статики, цикличной динамики и социогенетики в долгосрочном прогнозировании показаны на рис.
3.2.
2.
Ядром долгосрочного прогнозирования является предвидение циклов и кризисов в динамике социально-экономических систем, в их взаимодействии с природными системами.
Следует исходить из того, что цикличность, закономерная неравномерность являются всеобщей формой динамики любых систем и что периодические кризисы — неизбежная фаза этой динамики.
Поэтому от линейной экстраполяции на будущее сложившихся в прошлом тенденций нужно переходить к предвидению цикличных колебаний разной размерности, к диагностике кризисов, к выбору эффективных путей выхода из них.
Это относится Рис.
3.2.
Учет закономерностей статики, цикличной динамики и социогенетики в долгосрочном прогнозировании к среднесрочным (десятилетним) технологическим (смена поколений техники) и экономическим циклам; долгосрочным (полувековым) технологическим (смена преобладающих технологических укладов) и Кондратьевским циклам; многовековым цивилизационным циклам — при смене технологических и экономических способов производства, мировых цивилизаций.
Наиболее сложной задачей при этом является предвидение и диагноз периодических кризисных фаз циклов и разнообразных форм взаимодействия циклов и кризисов (резонансного, демпфирующего, деформирующего).
Теория предвидения циклов и кризисов изложена в трудах Н.
Д.
Кондратьева [30], А.
А.
Богданова [116], в ряде современных работ [9; 23; 117].
Необходимость предвидения кризисов признавал М.
И.
Туган-Барановский, убежденный в закономерности и периодичности промышленных кризисов [108.
С.
56]; он отмечал, что еще в 1912 г.
в Париже по инициативе правительства был учрежден постоянный комитет для предвидения промышленных кризисов [Там же.
С.
58].
После разрушительного мирового кризиса 1929— 1933 гг.
сформировалась кейнсианская школа антикризисного регулирования, важнейшим достижением которой является методология предвидения кризисов и разработки антикризисных программ.
3.
Долгосрочное прогнозирование социально-экономического развития носит цивилизационный характер, учитывает закономерности динамики и взаимодействия мировых и локальных цивилизаций.
Основы цивилизационного прогнозирования разработаны Питиримом Сорокиным, особенно в его книге 1964 г.
«Главные тенденции нашего времени» [3], развиты Н.
Н.
Моисеевым [8] и представителями современной российской цивилизационной школы [1; 2; 5; 9].
Если прогнозирование, основанное на постулатах марксизма, буржуазного либерализма, а также школа технологического прогнозирования основное внимание уделяют развитию материальных производительных сил, экономических отношений, науки и технологий, то цивилизационное прогнозирование рассматривает динамику общества в прошлом и будущем как взаимосвязанное изменение всех элементов пирамиды цивилизации — народонаселения, потребностей, способностей, знаний, умения человека; технологического способа производства; экономических отношений; социально-политического и государственно-правового устройства; духовной жизни — науки, культуры, образования, этики, идеологии (включая религию).
Причем изменения в духовном мире могут стать в переломные эпохи решающим фактором перемен в обществе: «В определенные периоды истории человечества и отдельного народа процесс развития духовного мира может в одночасье изменить русло всей человеческой истории, сделаться ее определяющим фактором, повернуть ее в ту или иную сторону» [18.
С.
241].
Цивилизационный подход к предвидению приобретает первостепенное значение в XXI в., когда осуществляется переход от технократической индустриальной к гуманистически-ноосферной постиндустриальной цивилизации, от чувственного к интегральному социокультурному строю, когда формируется четвертое поколение локальных цивилизаций и модель взаимодействия между ними — противоборства и столкновения или диалога и партнерства — приобретает ключевой характер.
Цивилизационный подход дает возможность выходить далеко за рамки технологических инноваций, предвидеть тенденции инновационного преобразования всех сторон жизни общества, что особенно ярко проявляется в переходные эпохи, подобные современной.
Это открывает новые просторы для многомерного видения периодически возникающих инновационных волн, принимающих характер девятого вала при смене мировых цивилизаций, когда осуществляются не только базисные, но и эпохальные инновации.
4.
Целью и результатом предвидения являются не предсказание конкретных событий, а предвидение тенденций развития и цикличных колебаний, исследование возникающих проблем будущего и возможных путей их решения на инновационной основе.
Типы предвидения детально исследованы Н.
Д.
Кондратьевым [30.
С.
547—564].
Особое внимание он уделил предвидению (с учетом цикличных колебаний) хозяйственного роста или упадка той или иной страны, той или другой отрасли хозяйства, общих тенденций движения цен и различных категорий дохода, изменениям организационной структуры хозяйства и т.
п.
[Там же.
С.
560].
Одним из важнейших направлений предвидения становится прогнозирование инноваций, воплощающих научно-технические открытия и изобретения, оценка условий, которые способствуют их реализации на практике, при смене поколений техники (технологий), технологических укладов.
Нужно исходить из вывода Н.
Д.
Кондратьева: «Очевидно, что исчезают основания думать о случайном и привходящем характере изменений техники.
Самое развитие техники включено в ритмический процесс развития больших циклов» [Там же.
С.
382—383].
Покажем это на примере.
В марте 2000 г., в период высокой экономической конъюнктуры, когда валовые вложения в основной капитал в мире увеличились на 3,5% в 1999 г.
и 2,8% в 2000 г., а среднегодовой прирост прямых иностранных инвестиций составил за 1996—2000 гг.
40,2% и соответственно наблюдался высокий уровень инновационной активности [112.
С.
3], в докладе «Прогнозирование циклов и кризисов» был высказан прогноз: «Фаза подъема в развитых странах с конца 90-х годов породила иллюзию о долгом процветании; но час кризиса приходит.
Первые звонки прозвучали в виде валютно-финансового кризиса и спада производства в странах Юго-Восточной Азии.
Однако североамериканская и западно-европейская цивилизации продолжали рост, концентрируя у себя массу капитала.
Но уже в ближайшее время весьма вероятен кризис в этих центрах современной экономики.
Причем затронет он в большей мере лидирующие отрасли и прежде всего информационный сектор, где наблюдается перенакопление капитала» [117.
С.
43].
Этот прогноз вскоре подтвердился.
В 2001 г.
приток прямых иностранных инвестиций в мировой экономике обвально сократился на 40,9%, а в 2002 г.
— еще на 21%, валовые вложения в основной капитал сократились в 2001 г.
на 3,9%.
Приток инвестиций в 2002 г.
уменьшился по сравнению с 2000 г.
по Северной Америке в 6,1 раза, в страны Западной Европы — в 2,1 раза [111.
С.
3, 58].
Соответственно упали вложения в инновации.
В наибольшей мере пострадал от кризиса информационный сектор.
Можно оценить, что с кризиса 2001—2002 гг.
пятый технологический уклад и адекватный ему Кондратьевский цикл вступили в понижательную стадию и в ближайшие десятилетия предстоит кластер базисных инноваций, связанный с переходом к шестому Кондратьевскому циклу.
5.
Долгосрочное прогнозирование и стратегическое планирование неразрывно связаны, представляют единую систему в стратегическом управлении развитием экономики и крупных хозяйственных систем.
Прогноз предшествует плану, помогает правильно оценить тенденции развития в будущем, обоснованно выбрать стратегические приоритеты, необходимый для их реализации круг базисных и улучшающих инноваций, оценить возможные последствия этой реализации.
С помощью стратегического плана осуществляются эти приоритеты, наполняются реальным содержанием инновации.
Как отмечал Н.
Д.
Кондратьев, предвидение пронизывает все этапы разработки и реализации планов: «Перспективы плана являются не только директивой, но и предвидением...
Построение всех основных элементов плана, весь план, начиная с анализа хозяйственной действительности и ее вероятного хода, переходя к системе мероприятий и кончая системой самих перспектив, представляются как бы пронизанными стоящей перед нами на каждом основном этапе работы над планом необходимостью практического разрешения проблемы предвидения.
И можно твердо сказать: план — не только предвидение: он одновременно и программа действий; но план без всякого предвидения — ничто» [30.
С.
579].
Отрыв прогнозирования от планирования и наоборот — в равной степени опасны.
Это показал наш собственный исторический опыт.
Когда в 30—50-е годы прогнозирование было предано забвению, это привело к субъективизму в перспективном планировании, несбалансированности в развитии экономики.
Когда в 90-е годы план был отброшен и остались только государственные прогнозы, разрабатывавшиеся в кабинетах чиновников, — эти прогнозы оказывались весьма далекими от реальных тенденций.
Сказанное в полном объеме относится и к инновационному развитию.
Прогнозирование инноваций позволяет заблаговременно оценить их возможные направления (прорывные точки), характер, возможные последствия, обосновать стратегические приоритеты.
Однако без стратегических планов и целевых программ возможные инновации и выбранные приоритеты останутся благими пожеланиями, натолкнувшись на инерционность системы.
Поэтому соединение долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования является непременным условием перехода к инновационному пути развития экономики.

6.
Методология долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования должна опираться на узкий круг обобщающих показателей (индикаторов), перспективных балансов, макромоделей, позволяющих обеспечивать сбалансированные изменения народнохозяйственных пропорций и повышение эффективности воспроизводства, достижение перспективных целей социально-экономической, инновационно-технологической и экологической политики с учетом конкретных внутренних и внешних факторов и ограничений.
Наряду с известными и широко применяемыми в международной практике и в нашей стране обобщающими показателями (объем и темпы прироста ВВП, удельные показатели его отношения к населению, численность
занятых, основному капиталу; реальные располагаемые доходы населения, реальная зарплата и реальная пенсия; удельный расход первичных энергоресурсов и выбросы в окружающую среду) следовало бы использовать макропоказатели инновационно-технологического развития (соотношение технологических укладов, доля высокотехнологичной и инновационной продукции в производстве и экспорте и т.
п.).
Перспективные народнохозяйственные балансы должны отражать прежде всего динамику и состав населения и трудовых ресурсов, первичных энергоресурсов, финансовых ресурсов (с выделением доли, направляемой на инвестиции, инновации, социальное и экологическое развитие), систему национальных счетов.
Особое значение имеют макромодели, используемые при обосновании долгосрочных прогнозов и стратегических планов.
Традиционные модели межотраслевого баланса («Затраты—выпуск») имеют в основном статический характер; необходимо развивать их в направлении, позволяющем учитывать цикличную неравномерность динамики.
Этой цели может служить воспроизводственно-цикличная макромодель, группирующая отрасли по воспроизводственным секторам (см.
Приложение 3).
В условиях глобализации, растущей открытости экономики и роста значения межцивилизационных связей полезной может оказаться многомерная геоцивилизационная модель (см.
Приложение 4).
Возможен и необходим поиск других классов моделей, позволяющих отражать многомерность и цикличность социально-экономической и инновационно-технологической динамики.
7.
Организация прогнозирования и стратегического планирования должна обеспечивать сочетание прогнозов и планов разных горизонтов и уровней, высокий профессионализм их разработки и использования, сочетание государственного регулирования с самостоятельностью и инициативой агентов рынка, их инновационной активностью.
Долгосрочное прогнозирование и стратегическое планирование являются важнейшими инструментами осуществления инновационно-стратегической функции государства, его регулирующей роли в развитии экономики, в сочетании интересов настоящего, прошлых и будущих поколений.
Пренебрежение этой функцией, отчетливо проявившееся во время рыночных реформ 90-х годов, ослабило государство и стало одним из факторов углубления социально-экономического, цивилизационного кризиса, приведшего к распаду СССР и поставившего под угрозу целостность России, ее будущее.
Хотя в последние годы положение в стране улучшилось, однако ни долгосрочных государственных прогнозов, ни стратегических планов до сих пор нет.
И в ходе проводящейся ныне административной реформы четко не определено, кто же отвечает за реализацию этой важнейшей функции.
Для этого необходимо прежде всего законодательное обеспечение этой функции.
Действующий Федеральный закон от 20 июля 1995 г.
«О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации» во многом устарел и в значительной степени не выполняется; в нем начисто отсутствует планирование, тем более — стратегическое планирование.
Нужно определить государственные органы исполнительной власти, отвечающие за выработку и реализацию долгосрочной стратегии социально-экономического и инновационно-технологического развития и являющиеся заказчиками разработки учеными РАН, вузов и общественных академий долгосрочных прогнозов.
Такие органы должны быть не только на федеральном, но и на региональном уровнях.
Необходимо обеспечить взаимодействие этих органов с корпорациями всех форм собственности, с тем чтобы государственная стратегия согласовывалась с корпоративной, определяя плотную живую ткань инновационного обновления экономики.
Следует сформировать систему прогнозов и стратегических планов разных горизонтов и уровней, дополняющих друг друга в едином ритме экономической динамики и ее государственного регулирования.
Речь идет прежде всего о прогнозах и планах различных горизонтов — сверхдолгосрочных прогнозах на полвека, прогнозах, планах и целевых программах на долгосрочную (15—20 лет) и среднесрочную (5—10 лет) перспективу, реализуемых в годовых индикативных планах и бюджетах.
Причем горизонт прогноза должен опережать горизонт стратегического плана.
Потребуется своеобразная пирамида прогнозов и планов разных уровней.
В ее вершине — прогнозы и планы социально-экономического и инновационно-технологического развития федерального уровня, учитывающие прогнозные тенденции мирового развития и дополняемые стратегическими документами по отдельным ключевым направлениям (стратегия инновационного развития, энергетическая стратегия и т.
п.).
Ниже — прогнозы, стратегические и индикативные планы территориального уровня — по федеральным округам (макрорегионам), субъектам Федерации, крупным муниципальным образованиям.
В основании пирамиды — более детализированные прогнозы и стратегические планы корпоративного уровня всех форм собственности, в большей (для государственного сектора) или в меньшей степени согласованные с прогнозами и стратегическими планами более высоких уровней.
При этом каждый уровень должен иметь свой круг полномочий и нести ответственность за эффективную их реализацию.
Выработанные на федеральном уровне стратегические экономические, социальные, инновационные приоритеты пронизывают всю пирамиду, формируя ее устойчивый скелет и определяя эффективность инновационной трансформации.
Наконец, важнейшим фактором выработки и реализации стратегии ускорения социально-экономического развития на основе инновационного прорыва, эффективного и надежного прогнозирования является подготовка высокопрофессиональных кадров в этой области — как для государственных органов, так и для корпораций.
«Составление перспективных планов.
должно быть делом лиц высокой квалификации и специальной научной и научно-практической подготовки», — подчеркивал Н.
Д.
Кондратьев [30.
С.
613].
В свое время в экономических, технических, сельскохозяйственных вузах читались курсы по планированию, велась подготовка специалистов по народнохозяйственному планированию.
В 90-е годы чтение таких курсов и подготовка специалистов в области прогнозирования и макропланирования прекращены.
Разработкой прогнозов и перспективных стратегий все больше занимаются непрофессионалы, игнорируя мудрое предостережение И.
А.
Крылова: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».
Предвидение будущего, выработка стратегии — это самостоятельная профессия, требующая глубокого научного и практического знания, стратегического мышления, междисциплинарной подготовки.
Обучение таких специалистов и чтение специальных курсов для инженерных и экономических кадров иных специальностей нужно возобновить, и делать это на новой, отвечающей реалиям XXI в., условиям регулируемой рыночной экономики основе.
Это непременное условие успешной реализации стратегии инновационного прорыва.
3.2.

[Back]