|
внешних поставщиков, значительных затрат на координацию сотрудничества и контроль качества [27]. По данным исследований McKinsey&Company доля расходов на взаимодействие в общих издержках компаний традиционной экономики достигает в развитых странах (например, США) 50 % и более. Для добывающей промышленности (включая разведку полезных ископаемых) доля затрат на взаимодействие составляет 30-40% общих издержек, для финансовых институтов данный показатель достигает 60%. В странах переходной экономики, к которым относится и Россия, доля затрат на взаимодействие непомерна высока, причиной тому является бартер, необходимость выстраивать длинные обменные цепочки, включающие массу посредников. Высокие затраты на взаимодействие с другими компаниями ограничивают рост компании, так как, наращивая производство, она должна взаимодействовать с все большим число поставщиков и потребителей. Чтобы нивелировать эти ограничения, компания стремится более жестко контролировать всю цепочку добавленной стоимости, в которой она участвует. А поскольку затраты на взаимодействие внутри компании все же значительно меньше, чем при работе со сторонними поставщиками и потребителями, она пытается объединиться со своими контрагентами. Так создаются вертикально-интегрированные холдинги, каждый член которых неизбежно ограничивает себя в выборе партнеров по продуктам и по цене предлагаемого ими товара [27]. Тем более актуальными становятся оценки Международного энергетического агентства и ОПЕК, согласно которым, малый и средний бизнес в нефтегазодобывающей отрасли промышленности быстрее приспосабливает ее к научно-техническим новшествами, что позволяет этой отрасли своевременно реагировать на тенденции сбытовой конъюнктуры и эффективнее осваивать месторождения. По оценкам экспертов Минпромэнерго и МПР России, минимум треть российских месторождений может быть эффективно освоена только малыми и средними предприятиями. 56 |
Введение Актуальность темы исследования. Нефтедобывающая отрасль промышленности является ведущей в экономике России. В условиях падения темпов добычи возрастает роль малых нефтедобывающих предприятий (МНЕТ). По оценкам Международного энергетического агентства и ОПЕК, малый и средний бизнес в нефтедобывающей отрасли промышленности быстрее приспосабливает ее к научно-техническим новшествам, что позволяет этой отрасли своевременно и эффективно осваивать месторождения нефти. К тому же, по оцен. кам экспертов Минпромэнерго и МПР России, минимум треть российских неф* тяных месторождений может быть эффективно освоена только малыми и средними предприятиями. В силу сказанного повышение конкурентоспособности малых нефтедобывающих предприятий становится основой рационального недропользования в стране. Современный этап развития экономики детерминирует новые концептуальные решения проблемы повышения конкурентоспособности малых нефте4 добывающих предприятий, ориентированные на внутренние параметры каждого предприятия, его компетенции. Приемлемым ориентиром при определении значимых компетенций предприятия можно считать рекомендации ЮНЕСКО о переосмыслении классического понимания человечёских ресурсов и рассмотрении их в концепции компетенции человека работника предприятия. Мировая практика располагает значительным научным заделом по управлению конкурентоспособностью предприятий, созданию и поддержанию конкурентного статуса. Однако проблемы повышения конкурентоспособностиЛ т нефтедобывающих предприятий, и, прежде всего, малых нефтедобывающих предприятий, на основе управления компетенцией работников остаются не до конца проработанными в теоретическом и методическом аспектах, что и определило выбор темы исследования. Степень научной разработанности проблемы. Особый вклад в исследование проблем повышения конкурентоспособности промышленных предприятий внесли отечественные и зарубежные авторы Г.Л. Азоев, И. Ансофф, Ю.Т. Бубнов, / 3 характер структур локальный, региональный, национальный или глооальныи, а также состав конкурентов на рынке. Высокие расходы на взаимодействие ограничивали эффекты специализации и масштаба, создавая тем самым границы отраслей. Отраслевые структуры формировались там, где эффект масштаба значительно перекрывался расходами, вызванными повышенной сложностью взаимодействия. Кроме того, границы образовывались там, где затраты на взаимодействие с поставщиками превышали стоимость, создаваемую специализированными навыками этих поставщиков. Высокие расходы на взаимодействие сформировали параметр старой экономики. Затраты на доступ к клиентам и поставщикам вне собственного рынка были непомерно высоки. Если у компании не было преимуществ —таких как высокая степень специализации или масштабное производство, ей следовало оставаться в рамках своей географии и отрасли. С другой стороны, расходы на взаимодействие стали значительной частью общих издержек крупных предприятий из-за масштабов и увеличения специализации, в свою очередь, были труднодостижимы из-за сложности нахождения надежных внешних поставщиков, значительных затрат на координацию сотрудничества и контроль качества [27]. По данным исследований McKinsey&Company доля расходов на взаимодействие в общих издержках компаний традиционной экономики достигает в развитых странах (например, США) 50 % и более. Для добывающей промышленности (включая разведку полезных ископаемых) доля затрат на взаимодействие составляет 30-40% общих издержек, для финансовых институтов данный показатель достигает 60%. В странах переходной экономики, к которым относится и Россия, доля затрат на взаимодействие непомерна высока, причиной тому является бартер, необходимость выстраивать длинные обменные цепочки, включающие массу посредников. Высокие затраты на взаимодействие с другими компаниями ограничивают рост компании, так как, наращивая производство, она должна взаимодействовать с все большим число поставщиков и потребителей. Чтобы нивелировать эти ограничения, компания стремится более жестко контролировать всю цепочку добавленной стоимости, в которой она уча ствует. А поскольку затраты на взаимодействие внутри компании все же значительно меньше, чем при работе со сторонними поставщиками и потребителями, она пытается объединиться со своими контрагентами. Так создаются вертикально-интегрированные холдинги, каждый член которых неизбежно ограничивает себя в выборе партнеров по продуктам и по цене предлагаемого ими товара [27]. Тем более актуальными становятся оценки Международного энергетического агентства и ОПЕК, согласно которым, малый и средний бизнес в нефтегазодобывающей отрасли промышленности быстрее приспосабливает ее к научно-техническим новшествами, что позволяет этой отрасли своевременно реагировать на тенденции сбытовой конъюнктуры и эффективнее осваивать месторождения. По оценкам экспертов Минпромэнерго и МПР России, минимум треть российских месторождений может быть эффективно освоена только малыми и средними предприятиями. Всего в России насчитывается около 160 действующих нефтегазодобывающих предприятий малого и среднего бизнеса, при этом лицензии на добычу углеводородного сырья были получены 209 малыми и средними предприятиями. География предприятий малого и среднего бизнеса охватывает 37 нефтяных регионов России. Более половины (около 60 %) нефтегазодобывающих предприятий малого и среднего бизнеса осуществляют свою деятельность в четырёх регионах —республике Татарстан, республике Коми, ХМАО, Оренбургской области. Около 20% нефтегазодобывающих предприятий малого и среднего бизнеса работают ещё в пяти регионах Томской, Самарской, Саратовской областях, Удмуртской республике и республике Калмыкия [118]. И 20% нефтегазодобывающих предприятий малого и среднего бизнеса ведут добычу нефти и газового конденсата в оставшихся нефтеносных регионах России. При этом около 75% объема добычи нефти предприятий малого и среднего бизнеса в 2008 году приходилось на три нефтяных региона ХМАО, республику Татарстан и республику Коми. Развитие сектора малых нефтедобывающих предприятий в России нача45 |