|
семьи» (там же, сЛ04). Психотерапевты, работающие с семьей, в своей деятельности опираются на одно из основных положений гештальтпсихологии: «...Человек вынужден вести себя ненормально на ненормальную социальную структуру» (Haley J., 1998). Другими словами, структура семьи формирует патологический гештальт, стандарт поведения, которого вынужден придерживаться каждый из членов семьи, в том числе и ребенок. У ребенка, как у носителя наиболее чувствительной, не забитой жизненными поведенческими штампами психики, чаще всего и в более явном виде формируются патологические, с социальной точки зрения, но полезные для семьи, аспекты поведения. Выступая в роли «козла отпущения», громоотвода, ребенок предохраняет семью от разрушения. Например, возникшие у ребенка проблемы с поведением, речевые затруднения, недержание мочи и другие, привлекают к нему внимание семьи. Они заставляют отца забыть на время о своих неприятностях на работе, избавляют мать от необходимости следить за поведением супруга, от частых ссор с ним или от необходимости искать для себя работу (Oaklender V., 1997). Важно, чтобы и родители, и ребенок поняли, что в произошедшем нет чьей-то умышленной вины. Поэтому система поощрения-наказания, одобрениянеодобрения здесь не работают. «Ведь мы не поощряем ребенка за то, что у него нет головной боли, и мы не называем его идиотом, если у него болит голова» (Oaklender V., 1997, с.262). По мнению К. Маданес, основа патологического симптома заключается в возможности ребенка обеспечить посредством такого поведения защиту родителям. Привлекая их усиленное внимание и заботу, он помогает родителям уйти от трудностей Такое поведение дает также некоторую межличностную выгоду самому ребенку. Поэтому применяемые психотерапевтические стратегии, организуя новые возможности, должны сохранять такую выгоду для ребенка при исчезновении патологического симптома (Madanes С., 1999). |
ются комплексные методы воздействия, которые включают в себя не только работу с пациентом, но и главным образом работу с его социальным окружением: членами се.мьи, ближайшими родственниками, друзьями, учителями и т.д. Один из патриархов семейной психотерапии в США К. Витакер выдвинул тезис, ставший основополагающим в его деятельности: «Я не верю в людей только в семьи» (Whitaker С., 1998, с. 103). И еще более категорично: «Нет такого явления, как личность, личность это не более чем фрагмент семьи» (там же, с.104). Пик практической деятельности Витакера пришелся на 30-50 годы 20-го века, когда основной ячейкой американского общества действительно была семья, семейные кланы, большие и разветвленные. Поэтому его заключение о том, что «семья это не взаимодействие двух личностей, а скорее продукт двух семей .. .для воспроизводства самих себя», для того времени было вполне правдоподобно. Семейные психотерапевты в своей работе опираются на одно из основных положений гештальт-психологии: «...Человек вынужден вести себя ненормально, реагируя на ненормальную социальную структуру» (Haley J., 1996). Другими словами, структура семьи формирует патологический гештальт, стандарт поведения, которого вынужден придерживаться каждый из членов семьи, в том числе и ребенок. У ребенка, как у носителя наиболее чувствительной, не забитой жизненными поведенческими штампами психики, чаще всего и в более явном виде формируются патологические, с социальной точки зрения, но полезные для семьи, аспекты поведения. Выступая в роли «козла отпущения», громоотвода, ребенок предохраняет семью от разрушения. Например, возникшие у ребенка проблемы с поведением, речевые затруднения, недержание мочи и другие, привлекают к нему внимание семьи. Они заставляют отца забыть на время о своих неприятностях на работе или о любовной связи на стороне. Избавляют мать от необходимости следить за поведением супруга, от частых ссор с ним или от необходимости искать для себя работу (Oaklender V., 1997). Психотерапевтический подход к устранению симптома включает в себя несколько моментов. Во-первых, все члены семьи в присутствии ребенка должны делиться своими переживаниями. Во-вторых, на ребенка возлагается ответственность за произошедшее: ведь именно он сделал то, что принесло неприятности всем членам семьи. С другой стороны, важно, чтобы и родители, и ребенок поняли, что в произошедшем нет чьей-то умышленной вины. Поэтому система поощрения-наказания, одобрения-неодобрения здесь не работают. «Ведь мы не поощряем ребенка за то, что у него нет головной боли, и мы не называем его идиотом, если у него болит голова» (Oaklender V., 1997, с.262). В третьих, ребенку оказывается помощь в более ясном ощущении своих физических симптомов посредством физической и дыхательной гимнастики, медитации, различных подвижных игр и т.п. И, наконец, ребенку помогают овладеть более приемлемым способом выражать то, что ему необходимо выразить. Несмотря на уникальность взаимоотношений в каждой отдельно взятой семье, существует ряд общих подходов или стратегий для психотерапии. Задача психотерапевта заменить патологическое поведение ребенка на другое, менее для него разрушительное, не лишая его возможности быть полезным семье. По мнению К. Маданес, основа патологического симптома заключается в возможности ребенка обеспечить посредством такого поведения защиту родителям. Привлекая их усиленное внимание и заботу, он помогает родителям уйти от собственных трудностей и превозмочь их собственные недостатки. Такое поведение дает также некоторую межличностную выгоду самому ребенку. Поэтому применяемые психотерапевтические стратегии, организуя новые возможности, должны сохранять такую выгоду для ребенка при исчезновении патологического симптома (Madanes С., 1999). пестрая поведенческая матика резидуально-неврологических (пограничных психических) расстройств базируется на тех или иных отклонениях развития функций, связанных с первичными резидуальными поражениями различных структур головного мозга. |