|
равным успехом сближать человека с миром и отдалять от него, быть стимулом и выражением истинной духовности и внешним одеянием, прикрывающим «буйство плоти» [Подр. см.: Фуко М. Эротика. Ренессанс: буйство плоти (Интимный мир эпохи). С. 41]. Ориентация преимущественно на рациональное начало в эпоху классицизма с особой силой проявилась в его французском варианте, с его апелляцией к канонам рассудочного римского искусства (идеалы ясности, нормирования и дисциплины). Гуманитарный смысл данной эстетической парадигмы примат закона (в том числе правил эстетической деятельности) над свободно творящим индивидом. Эстетическая незаинтересованность при такой трактовке снова сводится к абсолютному отстранению «высокой души» от конкретного индивидуального субъекта. Иначе говоря, рассмотренный вариант концепции эстетической незаинтересованности предполагал модель человека как покорного и пассивного служителя высших правил, предписаний и принципов. Ряд мыслителей отмечают и другие мировоззренческие недостатки эпохи классицизма: напыщенность, морализаторство, пассивное следование раз и навсегда данным правилам, гротеск титанизма [См.: Гельвеций К.А. Об уме. С. 243]. Посредством обобщения изложенного выше исторического материала мы можем выявить следующую закономерность: чем мельче становится жизнь и реальные люди, тем пышнее возносятся идеалы (которые часто лишь идеологически приукрашивают реальное положение дел), и, соотвественно, тем сильнее тяга обывателя к миру литературных героических персонажей. Так, классицистская утонченность получила свое дальнейшее развитие в деятельности художников-просветителей, ориентированных не только на создание идеалов, но и на их идеологическое обоснование. На данном историческом этапе, таким образом, через осознание роли социального интереса, происходит сращение эстетической незаинтересованности с идеологическим «пристрастием». В результате эстетическое бескорыстие 33 |
32 Обычно искусство разоблачает фальшь ложной духовности, а частично подпадает по её влияние или в массовом искусстве открыто заявляет о приоритете плоти. Таким образом, эстетическая незаинтересованность может с равным успехом сближать человека с миром и отдалять от него, быть стимулом и выражением истинной духовности и внешним одеянием, прикрывающим «буйство плоти». Классицизм, как известно, тяготел к рациональности. Особенно это обстоятельство проявилось во французском классицизме, который ориентировался на суровое римское искусство, т.е. по сути дела на рассудочность. Тяготение классицизма к ясности, к норме, канону, дисциплине все это было выражением примата некого Закона над индивидом, и более того, над Творцом. Эстетическая незаинтересованность понималась как полное отрешение высокой души от эмпирии, от всякого индивидуального Ego. Эстетическое бескорыстие предписывало человеку стать рабом высших идеальных или природных правил, принципов, идеалов. Следует отмстить, что классицизм имел и свои недостатки. Ему, в частности, была присуща напыщенность, морализаторство, пассивное следование раз и навсегда данным правила, гротеск титанизма. Можно обратить внимание, что чем мельче становится жизнь и реальные люди, тем пышнее возносятся идеалы, которые часто лишь прикрывают своим сиянием роковую пустоту реальности, тем сильнее тяга обывателя к миру литературных героических персонажей. Свою утонченность классицизм приобрел в форме Просвещения, желающего не только создавать и культи визировать идеалы, но и идеологически обосновывать их. Именно здесь произошло странное слияние эстетического бескорыстия с идеологическим пристрастием. Было осознано значение интереса в жизни. «Незаинтересованность» в этом случае стала равна этическому интересу к жизненным явлениям и воодушевлению. Человек эгоистичен, полагали мыслители этого исторического периода, он свободно может следовать «правильно понятой выгоде» [Дидро Д. С. 270]. Была |