|
историческому художественному вкусу, во втором сохраняются, переходя от эпохи к эпохе, универсальные и национальные эстетические ценности. Данный слой эстетической культуры практически не претерпевает стилевых изменений; однажды схваченные способы образного видения мира обладают устойчивостью и самоценностью. Причина такого положения дел заключается, как нам думается, в том, что в этом слое сохраняется народное эстетическое сознание, которое опирается на более древние основы мифологического и религиозного сознания. Остановимся на этом вопросе более детально. Стимулом, побуждающим нас обратиться к анализу указанного пласта эстетической культуры, является отечественная научная традиция. Отечественный философ Л.П. Карсавин уделил серьезное внимание исследованию истин «интеллектуала» эпохи средневековья, стоявшего как бы на полпути между высокообразованными схоластами и неграмотной массой верующих [См.: Карсавин Л.П. Культура средних веков]. М.М. Бахтин, развивая идеи Л.П. Карсавина, стимулировал дальнейшее исследование средневековой народной культуры и проблемы культуры в целом [См.: Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле...]. Примечателен тот факт, что труды Л.П.Карсавина и М.М.Бахтина оказались нацеленными на, что называется, «неофициальный» пласт средневековой культуры и явились определенной попыткой приблизиться к неосознанным, «неявным моделям сознания и социального поведения средневекового человека» [См. подр.: Гуревич А.Я. С. 11]. Следует учесть и то обстоятельство, что проблема средневекового самосознания, одной из форм существования которого является эстетическая культура, может быть поставлена на базе «примеров» в их соотнесенности с теми жанрами изобразительного искусства, которые так или иначе с ними связаны. Такого рода примеры могут быть проинтерпретированы как своего рода «атомарные», мельчайшие единицы сознания, еще не организовавшие 35 |
115 взгляд, в том, что созданное им произведение нс является однозначным, нс является функционально связанным только с каким-то одним идеологическим уровнем, а раскрывает перед человеком богатство жизни, постоянно возвращает его к реальному миру, делает его способным более глубоко понимать и ощущать этот мир. В более широком смысле следует сказать, что художественно-эстетическая целостность включает в себя два основных слоя: социально-актуальный и глубинный, «неподвижный» народно-мифологический. В первом «слое» реализуются социальные и художественные темы, возникают определенные художественные методы и стили, адекватные историческому художественному вкусу, во втором сохраняются, переходя от эпохи к эпохе, универсальные и национальные эстетические ценности. Данный слой эстетической культуры практически не претерпевает стилевых изменений; однажды схваченные способы образного видения мира обладают устойчивостью и самоценностью. Причина такого положения дел заключается, как нам думается, в том, что в этом слое сохраняется народное эстетическое сознание, которое опирается на более древние основы мифологического и религиозного сознания. Остановимся на этом вопросе более детально. Стимулом, побуждающим нас обратиться к анализу указанного пласта эстетической культуры, является отечественная научная традиция. Философ Л.П. Карсавин уделил серьезное внимание исследованию истин «интеллектуала» эпохи средневековья, стоявшего как бы на полпути между высокообразованными схоластами и неграмотной массой верующих [См.: Карсавин Л.П. Культура средних веков]. М.М. Бахтин, развивая идеи Л.П. Карсавина, стимулировал дальнейшее исследования средневековой народной культуры и проблемы культуры в целом [См.: Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле...]. Примечателен тот факт, что труды Л.П.Карсавина и М.М.Бахтина оказались нацеленными на, что называется, «неофициальный» пласт средневековой культуры и явились определенной попыткой приблизиться 116 к неосознанным, «неявным моделям сознания и социального поведения средневекового человека» [См. подр.: Гуревич Л.Я. С. 11]. Следует учесть и то обстоятельство, что проблема средневекового самосознания, одной из форм существования которого является эстетическая культура, может быть поставлена на базе «примеров» в их соотнесенности с теми жанрами изобразительного искусства, которые так или иначе с ними связаны. Такого рода примеры могут быть проинтерпретированы как своего рода «атомарные», мельчайшие единицы сознания, еще не организовавшие этот материал в культурные творения. Это не культура в ее законченных созданиях, а, скорее, «кирпичики», из которых она строится. Отметим, что обнаружение существенных сторон действительности при этом оказывается невозможным лишь на уровне эмоциональных реакций; оно нуждается в глубоко рациональном освоении мира. Именно поэтому эмоциональность художника содержит в себе такие рациональные уровни отражения мира, как, скажем, идея, сюжет, фабула и т.д. Художественное творчество, таким образом, оказывается социально-детерминированным; создаваемый образ испытывает на себе влияние не только социальной идеи и рационалистической глубины, но и зависит от самого отношения личности к миру. Однако начавшийся процесс «разволшебствления» мира заключает в себе и отрицательный момент. В частности, новелла и некоторые другие литературные жанры связаны с использованием вымысла, т.е. вовсе не требуют строго достоверного следования фактам реальной жизни. Нам эти повествования едва ли покажутся правдивыми, но средневековые люди даже самые фантастические персонажи и ситуации «вмещали» в свою «субъективную реальность», причем эта «субъективность» становилась всеобщим достоянием, а значит, объективным фактором духовной жизни средневековых людей. Платон в своем «Федре» говорил о том, что прежде чем мы попали в материальный мир, «красоту можно было видеть блистающей, т.е. незапятнанной, без материальной примеси, в ее чистоте или саму по себе» |