|
РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА__< Вызывает интерес диалектика природного и духовного начал, разрабатываемая Н. Пизано. Так, он пишет: «Если любовь довольствуется внутренним и отвергает телесное, она растет, созерцая вечную красоту и истину и слабеет от желания нерушимого блага. Такая любовь имеет обыкновение мешать деятельности низших потенций, захватывать их, поглощать и увлекать за собой вследствие сильного желания духовного удовольствия» [Цит. по: Пирадов А.В. Эстетическая культура личности. С. 21]. Анализ этого утверждения позволяет сделать следующее заключение. Чувственная любовь должна сочетаться с идеей подчинения ее интеллекту, в чем, собственно, и состоит эстетическая культура любви. Однако чрезмерное стремление к абсолютной красоте не является истинным источником человеческой любви. Любовь слабеет, если игнорируется природное, телесное начало. Только та красота составляет подлинный источник любви, которая хотя бы немного ущербна. Трактуя субстанцию эстетической культуры как творчество в сфере любви, которое представляет собой стремление к трансцендентальной красоте, мы видим, что культура предстает в виде постоянного творения особого мира, в котором трансцендентальное просвечивает как истинный источник всех культурных смыслов. Можно заключить, что эстетическая культура и предстает как постоянное соотнесение человека с этими смыслами. Таким образом, мы можем сделать вывод, что эстетическая культура по своей онтологической природе включает в себя эмоциональное отношение к миру, в результате которого возникает стремление к трансцендентной красоте. Невоспитанный и грубый человек не слишком сильно стремится к «блистающей» красоте. Он видит в земных радостях то, что «носит одинаковое с нею название, так что при взгляде на это он не испытывает благоговения, но, преданный наслаждению, пытается, как четвероногое животное, покрыть и оплодотворить; он не боится наглого обращения и не стыдится гнаться за противоестественным наслаждением» [См.: Платон. 41 |
117 [Цит. по: Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. С. 547]. Глубокий символический смысл данного высказывания состоит в том, что яркий контраст земного и трансцендентного, характерный для «примеров» развивает человеческую память, благодаря которой зарождается тоска о том, что было в тот момент, когда человеческая душа имела возможность созерцать сияющую красоту [См.: Платон. Федр. С. 159]. Итак, эстетическая культура, ее онтологическая структура включает в себя эмоциональное отношение к миру, в результате которого возникает стремление к трансцендентной красоте. Невоспитанный и грубый человек не слишком сильно стремится к «блистающей» красоте. Он видит в земных радостях то, что «носит одинаковое с нею название, так что при взгляде на это он не испытывает благоговения, но, преданный наслаждению, пытается, как четвероногое животное, покрыть и оплодотворить; он не боится наглого обращения и не стыдится гнаться за противоестественным наслаждением» [Там же. С. 160]. Напротив, человек неиспорченный, обладающий богатой духовной культурой, при виде прекрасного лица «сперва испытывает трепет», затем благоговение. «Восприняв глазами истечение красоты, он согревается». Таким образом, эстетически богатый человек это внутренне прекрасный человек, в котором добродетель неотделима от красоты. Другой вывод, который нам также необходимо сделать, состоит в том, что контрастность двух миров, присутствующая в «примерах», нс только не означала обсзбоженности мира, но нс означала и его чисто антропоцентрического восприятия. Современного человека и его эстетическую культуру уже невозможно представить в виде некоего трансцендентного феномена. Он оказался полностью имманентным, а не трансцендентным миру. Исчезло то абсолютное начало, апеллируя к которому можно было бы заявить, что данная его «имманентность», его, что называется, «самоопрсделяемость» по крайней мере не окончательна и безысходна. Эстетическая культура, таким образом, является по сути стремлением личности к трансцендентной красоте, на что в свое время обратил внимание 127 утверждал, что одно не существует без другого. Мыслитель предупреждал, против слишком аффектированной любви, но в то же время он много рассуждал о «сладкой человеческой любви». Вывод, к которому он пришел, заключается в том, что признание чувственной природы любви человека должно быть связано с осознанием необходимости ее одухотворения. Вызывает интерес диалектика природного и духовного начал, разрабатываемая Пизано. Так, он пишет: «Если любовь довольствуется внутренним и отвергает телесное, она растет, созерцая вечную красоту и истину и слабеет от желания нерушимого блага. Такая любовь имеет обыкновение мешать деятельности низших потенций, захватывать их, поглощать и увлекать за собой вследствие сильного желания духовного удовольствия». Анализ этого утверждения позволяет сделать следующее заключение. Чувственная любовь должна сочетаться с идеей подчинения ее интеллекту, в чем, собственно, и состоит эстетическая культура любви. Однако чрезмерное стремление к абсолютной красоте не является истинным источником человеческой любви. Любовь слабеет, если игнорируется природное, телесное начало. Только та красота составляет подлинный источник любви, которая хотя бы немного ущербна. Трактуя субстанцию эстетической культуры как творчество в сфере любви, которое представляет собой стремление к трансцендентальной красоте, мы видим, что культура предстает в виде постоянного творения особого мира, в котором трансцендентальное просвечивает как истинный источник всех культурных смыслов. Можно заключить, что эстетическая культура и предстает как постоянное соотнесение человека с этими смыслами. |