следует понимать проявление своей самости в мире через создание ценностей культуры, личную активность и творчество. Для самовыражения значимы, прежде всего, ценности, облегчающие и утверждающие эмпирическую жизнь индивида, даже если некоторые из этих ценностей иллюзорны, но в обществе считаются полезными, а поэтому и достойными уважения. Самовыражение может принимать форму конформизма, быть исполнением некой роли, которой ждет от индивида данное сообщество. Кроме того, самовыражение может быть чисто внешним, формальным, маской, сокрытием своей самости. В более общем смысле самовыражением является любой экзистенциальный проект, включая сюда и деструктивноагрессивные тенденции. В отличие от него понятие «самоутверждение» следует употреблять в более узком смысле. Оно относится к более крупным событиям жизни человека, характеризующим его как особый тип. Если для духовного человека самоутверждение означает проявление себя как духа и относится к идеальному миру творчества и к выявлению самости, то для партикулярного человека это понятие связано с эмпирическими ценностями и идеалами (богатство, чин, слава и т.п.), с культом телесной силы, с приоритетом различных материальных вещей. Нетрудно заключить, что человеческая душа в этом случае оказывается всего лишь служебной функцией более высокой реальности, простым инструментом. Такой экзистенциальный тип развивается не посредством информации и знания; свои удачи он черпает из самой обыденной действительности и интересы эмпирического существования оказываются для него значительнее и ценнее всех интересов культуры. Поскольку он сам является представителем этой жизни, единственная абсолютная ценность и цель всех его устремлений его собственное «Я». В этом и заключается диалектическая двусмысленность этого сознания: эгоцентризм обрекает представителя данного типа превращать свое эго в придаток внешних ему норм. 53 |
85 В цивилизации действуют позитивные силы, как и в культуре силы негативные. Но если цивилизация успешно противостоит позитивно-духовным тенденциям, то культура, в свою очередь, более чувствительна к брутальным воздействиям негативной энергии. Эстетический деятель, человек культуры оказывается в тяжелом положении он закабален цивилизацией. И чем более развита такая душа, тем в большей мере она агонизирует в тисках социума. Тем не менее тип человека культуры сохраняется, как и противоположный ему тип человека сугубо эмпирической (цивилизационной) жизни. С одной стороны, от этих типов зависит сама форма эстетизации действительности, а с другой само эстетическое существо названных элементов общественного бытия формирует данные типы. Дело в том, что эстетическая деятельность как деятельность по «законам красоты» основывается на двух основных онтологопсихологических предпосылках. Это, во-первых, парадигма «движения», принимающая форму тяги к творчеству, духовному движению. Во-вторых, парадигма «покой» (тяга к стабильному, привычному, традиционному бытию, к жизни спокойной и размеренной). Данные парадигмы и образуют тип как «внутреннего», гак и «внешнего» человека. Эмпирический человек, вероятнее всего, не способен к действительной самореализации, а вместо этого обладает различными способностями и формами самовыражения. Противоположный ему тип, помимо форм самовыражения, способен и к самореализации, к выявлению своей самости в мире, к созданию особых ценностей культуры через личную активность и творчество. Для самовыражения значимы, прежде всего, ценности, облегчающие и утверждающие эмпирическую жизнь индивида, даже если некоторые из этих ценностей иллюзорны, но в обществе считаются полезными, а поэтому и достойными уважения. Самовыражение может принимать форму конформизма, быть исполнением некой роли, которой ждет от индивида данное сообщество. Кроме того, самовыражение может быть чисто внешним, формальным, маской, сокрытием своей самости. В общем смысле самовыражением является всякий жизненный акт человека, в том числе нацеленный на разрушение, агрессивное 86 повеление и т.д. Более ограниченный смысл имеет понятие «самоутверждение:». Оно относится к более крупным событиям жизни человека, характеризующим его как особый тип. Если для духовного человека самоутверждение означает проявление себя как духа и относится к идеальному миру творчества и к выявлению самости, то для партикулярного человека это понятие связано с эмпирическими ценностями и идеалами (богатство, чин, слава и т.п.), с культом телесной силы, с приоритетом различных материальных вещей. Нетрудно заключить, что человеческая душа в этом случае оказывается всего лишь придатком «высшей» реальности, инструментом достижения эмпирических целей. Человек обеспечивает себя не с помощью знаний и творчества; свои удачи он черпает из самой обыденной действительности и интересы эмпирического существования оказываются для него значительнее и ценнее всех интересов культуры. Поскольку он сам является представителем этой жизни, его ego оказывается для него ценнее всего. Таково главное противоречие этого сознания: эгоцентризм вовсе не мешает ему превращать своё главное душу в придаток внешних вещей и норм. Вполне возможно, что психологически он весь свой эмпирический мир воспринимает как часть своего собственного «Я», как пространство, которым он может в какой-то форме и степени обладать. К тому же внешние ценности доставляют ему удовольствие, а само удовольствие главная ценность его души и если бы удовольствие полностью олицетворяло собою эстетическую стихию, то мы были бы вынуждены признать, что он более эстетичен, чем человек духовный. Исходя из того, что в развитом социуме уровня высокого жизнеобеспечения можно достичь более простыми путями, приобщаясь к эмпирическим жизненным ценностям, и поскольку само социальное воспитание способствует и поощряет это, то, естественно, массы людей становятся обывателями, представителями так называемой экзистенциальной парадигмы «спокойствия» и ему соответствующей эстетики, тогда как люди культуры оказываются в абсолютном меньшинстве. Таким образом, |