Проверяемый текст
Государева Ольга Владимировна. Эстетическая культура как экзистенциальная потенция личности (Диссертация 2005)
[стр. 56]

Итак, у нас имеются основания констатировать, что трансцендентальная красота является подлинным источником любви лишь в том случае, если у человека имеется отзывчивое и пылкое «сердце», которое жаждет единства с другим «сердцем», невзирая на разделяющие их пространства.
Однако развивать свое «сердце» можно лишь «потребляя» плоды истинного искусства,
так как эти «плоды» на самом-то деле не иссякают до конца, а постоянно осваиваются.
В этом, на наш взгляд, состоит один из критериев эстетической культуры личности, ее духовного мира.
Освоение плодов искусства развивает ту самую сущностную силу человека, которая позволяет не просто смотреть на окружающий мир, а свободно преображать мир в представлении, то есть по законам красоты, считаясь с подлинной индивидуальностью вещи.

Следовательно, художественная культура представляет совой феномен, который формирует человека в условиях процесса социализации.
Это означает, что через эстетический идеал, рассмотренный в социально-философском аспекте, реализован сам процесс формирования личности, поскольку он способствует развитию представлений о совершенном, справедливом обществе.
* * * Эстетическая культура связана с духовной активностью индивида, с миром его эмоционально-чувственных способностей.
Культура гуманитарная это, в первую очередь, интенция на реализацию человеческой сущности, на воплощение личностного потенциала в конкретных социальных формах.
Пространство культуры позиционируется в качестве социального феномена, т.е.
как продукт духовного производства.
Будучи глубинной сущностной силой социальной самореализации, она выступает формой защиты культурного многообразия мира.
Именно эта функция гуманитарной культуры оберегает хрупкий мир развитой чувственности современного человека, его воображение, интуицию, социальную и нравственную память.
56
[стр. 125]

125 дружбы» [Нарский И.С.
Тема любви в философской культуре Нового времени.
С.
119].
При этом, конечно, речь идет об одухотворенной красоте, а не только об одном рассудочном разуме.
Одухотворенная красота представляет, на наш взгляд, глубинный уровень эстетической культуры, которая преодолевает раскол внутри человеческого сообщества, играет незаменимую роль в объединении человечества средствами искусства, воспитывает и возвышает человека.
Развитое эстетическое чувство с его принципом красоты позволяет верно схватить образ «целого», до того, как будут «проверены алгеброй» все частности и детали этого «целого», до того, как это конкретное живое целое будет воспроизведено в мышлении в форме логически развитой системы абстракций.
Об этом, в принципе, писал и Ф.
Шиллер: «К целому вечно стремись; но если ты сам не сумеешь Целым стать, то сумей в целом остаться звеном» [См.: Шиллер Ф.
С.
181].
Человек должен понимать, что абсолютной гармонии ему никогда не достичь.
Жизнь слишком хрупка для того, чтобы суметь выдержать до конца давление абсолютной целостности.
Если в «целом» мы останемся даже слабым «звеном», а не растворимся в противоположностях целого и части, бесконечного и конечного, то и это уже большая победа.
Обратимся снова к поэтическим строкам Фридриха Ницше: С целым в единстве живи, не сливаясь в единое с целым.
Ум единение с ним, сердце единство дает.
Ум это целого глас, но личность твоя это сердце.
Благо тебе, если ум в сердце пребудет твоем [Там же.
С.
183].
Итак, у пас имеются основания констатировать, что трансцендентальная красота является подлинным источником любви лишь в том случае, если у человека имеется отзывчивое и пылкое «сердце», которое жаждет единства с другим «сердцем», невзирая на разделяющие их пространства.
Однако развивать свое «сердце» можно лишь «потребляя» плоды истинного искусства,


[стр.,126]

126 так как эти «плоды» на самом-то деле не иссякают до конца, а постоянно осваиваются.
В этом, на наш взгляд, состоит один из критериев эстетической культуры личности, ее духовного мира.
Освоение плодов искусства развивает ту самую сущностную силу человека, которая позволяет не просто смотреть на окружающий мир, а свободно преображать мир в представлении, то есть по законам красоты, считаясь с подлинной индивидуальностью вещи.

Красота продукта появляется лишь там, где действие совершается сообразно свободной цели, а не под давлением внешних обстоятельств.
Поэтому развитое чувство красоты и выступает в качестве истинного критерия свободной реализации цели, выражающей действительную, а не мнимую необходимость.
В этом плане любовь является прекрасным выразителем особенностей эстетической культуры.
Античная эстетическая культура, как известно, представляла собой, прежде всего культуру телесного начала.
Поэтому античное искусство было в высшей мере пластичным, прекрасно передавало телесность, которая в то же время не была лишена духовности.
«Из античного идеала, замечает О.
Шпенглер, вытекало безоговорочное приятие чувственной видимости, из западного ее столь же страстное преодоление.
Аполлоническая душа, евклидовская, точечная, ощущала эмпирическое, зримое тело совершенным выражением своего способа существования, фаустовская душа, рвущаяся в дали, находила то же выражение не в персоне, soma, а в личности, характере или как бы это еще ни называли.
«Душа» для подлинного эллина она была в конце концов формой его тела.
Так определил ее Аристотель.
«Тело» для фаустовского человека оно было сосудом души.
Так ощущал Гете» [См.: Шпенглер О.
Закат Европы.
Т.1.
С.
432-433].
С изложенным выше пониманием телесности было связано античное представление о любви, получившее свое отражение в скульптуре и живописи.
Чувственность и телесность обрели здесь нерасторжимое единство, которое как раз и характеризует подлинную эстетическую культуру.
Эпоха Возрождения выработала новое понимание эстетической культуры и связанной с ней проблемы любви и красоты.
Лоренцо Пизано, связывая эти два феномена,

[Back]