|
стимулирует творческое освоение действительности, служит источником творчества и созидания. Через духовность (это не просто жизнь духа, ума, а жизнь души в её благости и цельности) осуществляется переход от простою и индивидуального эстетического переживания к творчеству, к формированию прекрасных образов-для-других. Именно поэтому духовность это гармония природного и социального, становление личности не в какомто блаженном самозамыкании, а в творческом труде по реализации нужд общества. Согласно древнегреческому мифу о Пигмалионе просто создать прекрасную статую явно недостаточно. Необходимо, чтобы любовь к другому существу, Афродита, оживила скульптуру, наполнила безжизненный мрамор жизнью со всеми ее плюсами и минусами. Таким образом, истинноэстетическое начало совпадает с истинно-духовным, реализуя синтез необходимости и свободы, личного и социального и т.д. Как нам представляется, эстетическая стихия и должна быть силой, связующей ум и чувство в образах и символах. Искусство не может просто копировать мир. Но, отдаляясь от мира, оно возвращается опять-таки к миру. Эстетический субъект открывает бесконечный мир в самом себе, в своей субъективности, но это внутреннее одновременно оказывается и смыслами, образами, символами, сокровенной глубиной и истиной также внешней реальности. Эстетический реализм касается прежде всего формы выражения смыслов, относится к материалу искусства, его стилю, а не к сущности. Именно поэтому эстетическая реальность никогда не будет идентична реальности мировой, жизненной, да это и не нужно. Эстетическая деятельность, согласно представлениям Канта, должна быть не познанием как таковым, а игрой познавательных сил. Это своего рода фантазия, творящая (а, сотворив, познающая) идеалы. Как раз поэтому духовность искусства требует не раздельности этического, эстетического и когнитивного начал, а их слияния, триединства, которое можно разделить лишь только в абстракции. Именно интересы духовности социализируют эстетическое начало, концентрируют его энергию в искусстве, помогают 61 |
47 Самовлюбленность и недостаточность «чистого эстетизма» удачно отражена в античном мифе о Нарциссе. Согласно древнегреческому сказанию. Нарцисс, осознав бесплодность любви к самому себе покончил жизнь самоубийством. Отец Нарцисса речной бог Кефисс, а река в мифе и философии, как известно, символизирует становление. Последнее в контексте эстетики предполагает поток «прекрасных мгновений», столь же призрачных, сколько очевидных, рождаемых лишь затем, чтобы погибнуть, не имеющих прочной связи с другими сторонами человеческой реальности. Можно заключить, что эстетическое начало в форме культа и страсти часто не просто бездуховно, но даже нуждается в имморализме и в жестокости. Часть здесь жаждет быть целым, заменить собой духовность, существовать в себе и для себя. Она способна ограничиваться только удовольствием без творчества и искусства. Таким образом, чистое эстетическое начало противостоит всей или почти всей человеческой культуре, в то время как истинная духовность всегда есть активное приобщение личности ко всей мировой культуре. В этом смысле общим признаком духовности и искусства выступает одухотворение мира и отношения к социуму. В этом плане одним из оснований духовности является бездуховность, антидуховность, пережитая как то, чего не должно быть, или что не может выступать в качестве ценности. Вполне естественно, что неудовлетворенность данным создает представление о должном, стимулирует идеальное и творческое освоение действительности, служит источником творчества и созидания. Через духовность (это не просто жизнь духа, ума, а жизнь души в её благости и цельности) осуществляется переход от простого и индивидуального эстетического переживания к творчеству, к формированию прекрасных образов-для-других. Именно поэтому духовность это гармония природного и социального, становление личности не в каком-то блаженном самозамыкаиии, а в творческом труде на потребу общества. Согласно древнегреческому мифу о Пигмалионе просто создать прекрасную статую явно недостаточно. Необходимо, чтобы любовь к другому 48 существу, Афродита, оживила скульптуру, наполнила безжизненный мрамор жизнью со всеми ее плюсами и минусами. Таким образом, истинноэстетическое начало совпадает с истинно-духовным, реализуя синтез необходимости и свободы, личного и социального и т.д. Понятно, что принятие окружающего мира субъектом неспособно породить творчество и искусство, как, впрочем, и его полное неприятие. Эстетическая духовность видит загадочность, неоднозначность, сокровенную глубину реальности; она, если можно так выразиться, тоскует по преображению действительности, желает понять мир, найти место и назначение человека в мире, осознать и использовать наилучшим образом вес его возможности. Конечно, все это вряд ли достижимо. Именно поэтому искусство, скорее, ставит вопросы, чем разрешает их. Но пафос познавания неявно или явно присутствует даже в эстетической игре, в фантазии. Простое эстетическое удовольствие сопряжено с осознанием предмета удовольствия, а сознавать, как известно, означает познавать. Если относительно духа мы можем сказать, что он способен «витать в эмпиреях», увлекаться абстракциями, отчуждаться от жизни и «быть лишним в мире», то духовность формируется в рамках самой жизни. Знания сами по себе не являются её основой, а напротив, в своем сугубом формализме порою разрушают её. Как нам представляется, эстетическая стихия и должна быть силой, связующей ум и чувство в образах и символах. Искусство не может просто копировать мир. Но, отдаляясь от мира, оно возвращается опять-таки к миру. Эстетический субъект открывает бесконечный мир в самом себе, в своей субъективности, но это внутреннее одновременно оказывается и смыслами, образами, символами, сокровенной глубиной и истиной также внешней реальности. Эстетический реализм касается прежде всего формы выражения смыслов, относится к материалу искусства, его стилю, а не к сущности. Именно поэтому эстетическая реальность никогда не будет идентична реальности мировой, жизненной, да это и не нужно. Эстетическая деятельность, согласно представлениям Канга, должна быть не познанием как таковым, а игрой познавательных сил. Это своего рода 49 фантазия, творящая (а, сотворив, познающая) идеалы. Как раз поэтому духовность искусства требует не раздельности этического, эстетического и когнитивного начал, а их слияния, триединства, которое можно разделить лишь только в абстракции. Именно интересы духовности социализируют эстетическое начало, концентрируют его энергию в искусстве, помогают искусству по-своему воссоздавать прошлое, творчески интерпретировать настоящее и предлагать варианты будущего. Даже столь разнообразные «прекрасные видимости» в эстетике имеют значение истины и ценности, противостоящих «пустой и негативной наличности». К тому же эстетическая реальность создает ряд идеалов человека. Возможно, что низший из них тип Нарцисса, а высший тип представлен Достоевским в образе кн. Мышкина, прототипом которого был сам Иисус Христос. Итак, эстетическая стихия относится и к сфере духовности, и к сфере духовных начал. У оснований духовных и оснований эстетических много общего, но есть и то, что сильно различает эти две области «идеального освоения действительности». Духовное можно представить как формальный фундамент эстетического начала. Однако оно само, если можно так выразиться, повисает в пустоте. Та негативная, мировая стихия, от которой духовность отталкивается, вовсе не является позитивным ее содержанием. Позитивное же познавательное и этическое содержание исходит из чисто произвольных, недоказуемых, личностно выбираемых аксиом. В такой ситуации очень легко под видом «добра» делать «зло», ошибаться и злоупотреблять. Уже основные категории духовности «духовный человек», «личность», «нравственный и мудрый человек», довольно противоречивы и антиномичны. Поскольку нет ничего скучнее, пошлее и утопичнее образа «совершенно положительного человека». Область духовности человеческая душа, заполненная всевозможными противоречиями. Совершенно невозможно рационально обосновать, почему надо быть духовным существом, если это влечет за собой одни неприятности, трудности, печаль, отчуждение от людей и т.п. Нет нужды доказывать, что |