Проверяемый текст
Государева Ольга Владимировна. Эстетическая культура как экзистенциальная потенция личности (Диссертация 2005)
[стр. 85]

Эстетическое начало не только придает материальному, эмпирическому миру дополнительный смысл, новое измерение, превращая его в мир культуры, но и обретает через него свой собственный смысл, ценность и действенность.
Поэтому тождество духовного и телесного в стихии эстетической реальности можно рассматривать как следующий парадокс эстетизма.
Начало идеального упорядочивания внешне данного хаоса, разнообразия явлений это отнюдь не чистая мысль, идея, не рефлексия, а психологическое и эстетическое впечатление, образ или образы реальности.
В последнем уже осуществлено слияние двух начал субъективного и объективного, материального и идеального, предзнания и знания, символа и того, что он символизирует.
Чисто психологическое восприятие внешних форм уже и есть восприятие эстетическое.
Но
это лишь составная часть цельности и ее значение может быть различным.
Проиллюстрировать эту идею можно на примере рекламы товаров общего потребления.
В области сугубо внешних форм цвета, пластики, гармонии образов и линий этот феномен современной жизни может иметь значение «истинного искусства».
В остальном
же, такого рода деятельность лжеискусство, «паразитирующее бытие», выражение социальной реальности в аспекте ее абсурдности и мещанства.
Вместе с тем, такая реклама полезная информация о вещи, где весьма часто самое важное в такой информации цена вещи даже не сообщается.
Кроме того рекламе безразлично истинное качество вещи.
Главная её цель выгодно представить товар, а для этого годится любое преувеличение.
Сам человек в такой рекламе лишь форма, символ, придаток товара.
И в этом смысле реклама знает лишь один тип человека, к которому обращается дееспособного покупателя.
В то же время она предлагает себя всем достаточно навязчиво и повсеместно.
Любая составная часть в рекламе желает стать всем миром, вселенной, ядром, вокруг которого вращается всё и вся.
Здесь даже запонка изображается, если можно так выразиться,
на фоне звездного неба, причем небо является лишь её символом и олицетворением.
Можно поэтому
85
[стр. 66]

66 оно и существовало лишь для того, чтобы в нем стали живы, т.е.
были им сознаны, оба начала» [Шеллинг Ф.В.Й.
Философские исследования...
С.
39].
Что же касается определенного «беспокойного влечения», то оно действительно существует и пребывает в основаниях сознательной жизни.
Но вопрос о самом основании такого «влечения» все же, на наш взгляд, остается открытым.
Скорее всего, на его роль может претендовать некое чувство идеальной основы личности, которым бывает охвачен культурный человек.
Именно для последнего и характерно духовное беспокойство.
Следующий парадокс эстетизации действительности заключен в самой природе «прекрасного мгновения», которое столь же стабильно, сколько и лишено стабильности, чья жизнеспособность определена и гарантируется самой его нежизнеспособностью.
Подчеркнем, что долговременное «прекрасное мгновение» не было бы прекрасным, стало бы монотонным и скучным, выявило бы во времени и со временем все свои недостатки и противоречия, перестало бы соответствовать ситуации, запросам и настроению субъекта.
Оно прекрасно именно как приятное и высокое мгновение, довольно призрачное и идеальное для грубого эмпирического мира, но, наперекор всему, подобно маленькому чуду, расцветшему в чуждой ему стихии.
Недолговечность, таким образом, оказывается первым условием «прекрасного мгновения», но оно же влечет и возможность повторений, вариаций «прекрасных мгновений» в мире, что и выражает стабильность данного эстетического явления в целом.
К тому же это приводит к ситуации, когда стремление человека к прекрасному имеет несравненно большую цену, чем обладание прекрасным.
Эстетизм, на наш взгляд, в определенном смысле чужд материальному миру, но в то же время имманентен ему, так сказать «впаян» в мир, поскольку этот последний составляет условие любого воплощения эстетического начала в действительность.
Эстетическое начало не только придает материальному, эмпирическому миру дополнительный смысл, новое измерение, превращая его в мир культуры, но и обретает через него свой собственный смысл, ценность и действенность.


[стр.,67]

67 Поэтому тождество духовного и телесного в стихии эстетической реальности можно рассматривать как следующий парадокс эстетизма.
Начало идеального упорядочивания внешне данного хаоса, разнообразия явлений это отнюдь не чистая мысль, идея, не рефлексия, а психологическое и эстетическое впечатление, образ или образы реальности.
В последнем уже осуществлено слияние двух начал субъективного и объективного, материального и идеального, предзнания и знания, символа и того, что он символизирует.
Чисто психологическое восприятие внешних форм уже и есть восприятие эстетическое.
Но
эго лишь составная часть цельности и се значение может быть различным.
Проиллюстрировать эту идею можно на примере рекламы товаров общего потребления.
В области сугубо внешних форм цвета, пластики, гармонии образов и линий это феномен современной жизни может иметь значение «истинного искусства».
В остальном
такого рода деятельность лжеискусство, «паразитирующее бытие», выражение социальной реальности в аспекте ее абсурдности и мещанства.
Вместе с тем такая реклама полезная информация о вещи, где весьма часто самое важное в такой информации цена вещи даже не сообщается.
Кроме того рекламе безразлично истинное качество вещи.
Главная её цель выгодно представить товар, а для этого годится любое преувеличение.
Сам человек в такой рекламе лишь форма, символ, придаток товара.
И в этом смысле реклама знает лишь один тип человека, к которому обращается дееспособного покупателя.
В то же время она предлагает себя всем достаточно навязчиво и повсеместно.
Любая составная часть в рекламе желает стать всем миром, вселенной, ядром, вокруг которого вращается всё и вся.
Здесь даже запонка изображается, если можно так выразиться,
па фоне звездного неба, причем небо является лишь её символом и олицетворением.
Можно поэтому
утверждать, что мир рекламы полностью обездушенный мир.
Форма, выступая в качестве содержания, теряет себя как таковую, т.с.
является искусством, но искусством низшего порядка, чем то, где содержание и форма

[Back]