|
его суверенитета, каковы политические и правовые рамки его реализации и т.д. Однако, в отличие от большинства других стран, на протяжении 90-х гг. прошлого века нам очень сложно было уйти от биполярных моделей мышления. Появление концепции суверенной демократии следует рассматривать как шаг в направлении поиска эффективной модели суверенизации в соответствии с социокультурными особенностями российского общества130. В рамках западноевропейской и особенно англо-саксонской политикоправовой традиции с эпохи Нового времени суверен устойчиво отождествляется с народом, рассматриваемым в государственно-правовом измерении как совокупность институтов и процедур представительной демократии. Таким образом, «зоуеге1§п бетосгасу» это не какая-то особая политико-правовая модель, но типичный политический режим в западной стране. Концепция же «суверенной демократии» выдвинута в послевоенные годы гоминьдановским правительством Тайваня для описания существовавшей там политико-правовой модели западного образца. Данный термин должен был, по мысли тайваньских правителей, подчеркивать, с одной стороны, суверенитет Тайваня, его независимость от центрального китайского правительства, а с другой стороны формально демократический, многопартииныи характер устройства тайваньской политической системы, в противоположность континентальному Китаю. В эпоху холодной войны понятие «зоуегещп бетосгасу» широко использовалось западной пропагандистской машиной для обозначения политических режимов в странах, «не зависимых от СССР», то есть от 129 См.: Костюшев В.В. Идентификационный поиск в состоянии неопределенности // Философские науки. 2010. № 1. 130 См.: Крайчек А. Особенности суверенной филологии // Официальный сайт партии «Единая Россия» (Ьцр://\ууАУ.ес11пго5.ги/пе\У3.111т1?1(Д=1154161. 120 |
употреблению продукта». Нам очень сложно было уйти от биполярных мо* делей мышления, от извечного спора «западников» и «славянофилов», «красных» и «белых», «интеллигенции» и «народа», «города» и «села», чтобы твердо стать на более приспособленную для нынешнего положения дел дискуссионную площадку. Появление суверенной демократии —шаг именно в этом направлении . В1**4рассматриваемом ключе нет ничего удивительного, ведь даже беглый анализ понятия «суверенная демократия» показывает, что оно не является аутентично российским изобретением. В англоязычном лексиконе давно существует калька «sovereign democracy», недавно вновь популяризованная благодаря программному докладу председателя Комиссии Евросоюза Р. Проди «Европа и мир» 1 апреля 2004 года в Университете Ольстер (Дерри), где он отметил, что «Кант, вероятно бы, порадовался, увидав то, что мы создали в Европейском Союзе, —форму наднациональной демократии в виде Союза суверенных государств, входящих в него в качестве членов. В некоторых отношениях наш Союз есть воплощение сущности кантовской федерации суверенных демократий»14. Вместе с тем сходство обоих понятий при буквальном переводе с одного языка на другой не ведет к их обязательной равнозначности. В рамках западноевропейской и особенно англо-саксонской политико-правовой традиции с эпохи Нового времени суверен устойчиво отождествляется с народом, рассматриваемым в государственно-правовом измерении как совокупность институтов и процедур представительной демократии. Таким образом, «sov1 См.: Крайчек А. Особенности суверенной филологии // Официальный сайт партии «Единая Россия» (http://www.edinros.ru/news.html?id=l 15416). 4Romano Prodi. Europe and peace // The speech at University of Ulster, Derry 1-st April, 2004. (http://ec.europa.eu/archives/commission_l 999_2004/prodi/speeches/ 20040401.htm). ereign democracy» это не какая-то особая политико-правовая модель, но типичным политический режим в западной стране. Другим аналогом является концепция «суверенной демократии», выдвинутая в послевоенные годы гоминьдановским правительством Тайваня для описания существовавшей там политико-правовой модели западного образца. Данный термин должен был, по мысли тайваньских правителей, подчеркивать, с одной стороны, суверенитет Тайваня, его независимость от центрального китайского правительства, а с другой стороны, формально демо% кратический, многопартийный характер устройства тайваньской политической системы, в противоположность континентальному Китаю, жестко управляемому КПК. В эпоху холодной войны понятие «sovereign democracy» широко использовалось западной пропагандистской машиной для обозначения политических режимов в странах, «независимых от СССР», т.е. от «незападного влияния». Сегодня в аналогичном ключе оно применяется к государствам, подвергнутым «демократизации» (например, Грузия и Украина после «цветных революций»). В этом ключе термин «sovereign democracy» использовал, в частности, вице-президент США Д. Чейни в ходе своего нашумевшего выступления на Балтийско-черноморском саммите в Вильнюсе в 2006 году: «Формула “sovereign democracy” была создана американской политологией и пропагандой в период противостояния Запада с Советским Союзом. Однако определение “sovereign” означало в ней “независимая”, а еще точнее 66независимая от СССР”. Дик Чейни, обращаясь к лидерам восточноевропейских стран в Вильнюсе, говорил о “сообществе суверенных демократий” именно в этом смысле. Только СССР в качестве виртуальной “империи зла” сменила Россия... Примечательно, время была обречена на забвение. Вицечто “sovereign democracy” долгое мифо V J V Л сии (национал-либерализм, неоевразийство, глобализм/космополитизм) вы--Р ' * * -ф • ь * • • \ двинуть альтернативные трактовки новой идеологемы и соответствующие им* у . 4 * Л Р г “ модели ее институционально-правовой легитимации. С другой стороны,,сама оказалась и онтологизации рассматриваемой концепции, предпочитая использовать ее в• 4 • технологическом ключе (обеспечение политической преемственности, леги-I ф ♦ v л ' тимация дальнейшей централизации власти и «разгрома» оппозиции, профилактика «цветных революции», монополизация идеологического»дискурса и* • . т.д.) и сохранять возможность для «заигрывания» с как можно более широ-♦ * * р ♦ 9 * ким спектром политических сил. Тем не менее к 2007 году суверенная демо-9 ч кратиянесмотря на свою амбивалентность, превратилась в серьезнышфактор 4 реальной политики ^ государственного строительства, так как в формат ее # • обсуждения' и интерпрётации/рейнтерпретации была перенесена вся дискус-р Щ 4 сия о том, какой быть России в будущем. 4 9 4 • • 5. Термин: «суверенная демократия» не является аутентично россий-* ским изобретением; —в англоязычном лексиконе давно существует калька ф ■ ■ в * 4 «sovereign democracy», недавно вновь популяризованная благодаря программному докладу «Европа и*мир» (2004 г.) председателя Комиссии Евросоюза Р. Проди. Вместе с тем сходство обоих понятий при буквальном переводе с одного языка на другой не ведет к их обязательной равнозначности.v ф В рамках западноевропейской и особенно англо-саксонской традиции с эпоV хи Нового времени суверен устойчиво отождествляется с народом, рассматриваемым в государственно-правовом измерении как совокупность институ4 * тов и процедур представительной демократии; Таким образом, «sovereign* * » democracy» —это не какая-то особая политико-правовая,модель, но типичный* * ч ■ « _ _ _ политический режим в западной стране. Другим аналогом является концеп-u р ч л ( 4 <• ция «суверенной демократии», выдвинутая в послевоенные годы гоминьда-ш 4 ь новским правительством Тайваня для описания существовавшей там полити• * ко-правовой модели западного образца, независимой от Пекина. В эпоху хо |