|
политических партий, и представители экспертного сообщества выразили весьма жесткое неприятие “ползучего” ограничения суверенитета тех держав, которые “учреждали” действующую систему международноправовых отношений. Прежде всего, российский истеблишмент считает недопустимым отказ от принципа невмешательства во внутренние дела даже под предлогами “распространения демократии” и “соблюдения прав человека”. Тем более, что за этими универсальными, но довольно расплывчатыми формулами часто стоят конкретные экономические интересы крупнейших держав и, прежде всего, интересы сырьевых корпораций» . В таком методологическом контексте должна, по нашему мнению, рассматриваться концепция суверенной демократии, которая, с одной стороны, принадлежит к политико-правовому тезаурусу постмодерна и в его рамках абсолютно корректна и непротиворечива, а с другой стороны, обращена в будущее, предлагая конкретный сценарий сохранения независимой российской государственности в условиях постбиполярного мира и глобализации. Необходимо отметить, что концепт «несуверенных демократий» является следствием распада СССР и социалистического лагеря в целом результатом социально-философской и политико-правовой рефлексии новых отношений. Бывшие сателлиты Советского Союза и составлявшие его «республики» в постялтинскую эпоху оказались перед необходимостью смены лояльности. К числу «несуверенных демократий» можно отнести бывшие центральноевропейские «народные демократии», которые США противопоставляют «старым демократиям». Эти последние (за исключением Великобритании) в основном ориентированы на собственное «сообщество суверенных демократий», где лояльность каждого участника передается не Орлов Д. Политическая доктрина суверенной демократии // Известия. 2006. 30 ноября. 134 |
XVTI-XX веков... И руководители представленных в парламенте политических партий, и представители экспертного сообщества выразили весьма жесткое неприятие “ползучего” ограничения суверенитета тех держав, которые “учреждали” действующую систему международно-правовых отношений. Прежде всего, российский истеблишмент считает недопустимым отказ от принципа невмешательства во внутренние дела —даже под предлогами “распространения демократии” и “соблюдения прав человека”. Тем более, что за этими универсальными, но довольно расплывчатыми формулами часто стоят конкретные экономические интересы крупнейших держав и, прежде всего, интересы сырьевых корпораций». Именно в таком методологическом контексте (и только в нем) должна, по нашему мнению, рассматриваться концепция суверенной демократии, которая, с одной стороны, принадлежит к политико-правовому тезаурусу постмодерна и в его рамках абсолютно корректна и непротиворечива, а с другой стороны, обращена в будущее, предлагая конкретный сценарий сохранения независимой российской государственности в условиях постбиполярного мира и глобализации. Показательно, что, отвечая на вопрос о суверенной демократии на третьем заседании «Валдайского клуба» в сентябре 2006 года, Президент РФ В. Путин дал схожую трактовку: «Суверенитет —это позиционирование страны вовне, в мире, это возможность осуществлять свою внутреннюю и внешнюю политику самостоятельно, без вмешательства извне. Демократия это способ организации общества и государства. Это целиком направлено вовнутрь страны. Поэтому это разные вещи: суверенитет и демократия. Вместе с тем в современном глобальном мире, в глобализирующемся мире, где границы все больше и больше стираются, мы со всей очевидностью видим и наблюдаем, что теми странами, которые продвинулись, скажем, в решении своих экономических Орлов Д. Политическая доктрина суверенной демократии // Известия. 2006. 30 ноября. проблем, теми странами, которые имеют фактическую монополию на мировые средства массовой информации, а масс-медиа крайне важны в современном мире вообще, в политике, в экономике —где угодно, с учетом прозрачности национальных границ, к сожалению, все эти современные средства глобализации используются часто в национальных интересах для того, чтобы обеспечить себе конкурентные преимущества в мировой экономике и в мировой политике. И это очевидный факт. Для нас, во всяком случае» ". Сама по себе тема «несуверенных демократий» —это прямое следствие распада СССР и социалистического лагеря в целом. Бывшие сателлиты Советского Союза и составлявшие его «республики» в постялтинскую эпоху оказались перед необходимостью смены лояльности. Так, в странах Балтии энтузиазм смены «хозяина» выразился в повальном избрании президентами граждан США и Канады, в других бывших республиках Советского Союза прокатилась волна «цветных революций» (Грузия, Украина, Молдова). К числу «несуверенных демократий» можно отнести и бывшие центральноевропейские «народные демократии», которые США противопоставляют «старым демократиям». Эти последние (за исключением Великобритании) в основном ориентированы на собственное «сообщество суверенных демократий», где лояльность каждого участника передается не персонально какомуто государству (скажем, ФРГ или Франции), а союзу как таковому. А «новые демократии», даже становясь членами Евросоюза, в первую очередь и главным образом присягают на верность США, получая в обмен на это прощение долгов (Польша) и статус «демократий». Как метко заметил Б. Грызлов, «ряд государств, не желая быть суверенными, но являясь демократическими, голосует за ту кандидатуру президента, которую вносят представители других государств. Я думаю, вы понимаете, о какой стране я говорю. Так что поня" Президент поддержал идею суверенной демократии // Официальный сайт партии «Единая Россия» (http://www.edinros.ru/news.html?id=l 15334). |