|
Следует отметить, что сюзеренитет тем не менее не является закономерным этапом суверенизации в контексте теологического подхода, идеология которого основана на обожествлении власти. Ярким примером выступает государственно-правовая и политическая история России, институт суверенитета в которой приобрел данные свойства во времена правления Ивана Грозного . Бесценной в этом смысле является переписка Ивана Грозного с Курбским, на основе которой можно составить четкое представление о суверенной власти русского Царя: «...и не на человека возъярився, а на Бога восстал еси» или «противлятся власти, Богу противится» . Власть монарха является суверенной потому, что она верховна и независима по отношению к человеческим законам (позитивному праву), существующей светской и религиозной организации, он —творец и высший источник всякого институционально-правового и властного. Люди в большинстве своем повинуются законам по свободной инициативе и подчиняются приказам далеко не соразмерно стоящей за ними воли. В некоторых функциях власти момент господствующей воли или принципиально отрицается, или существенно нарушается. Воля, отраженная в законе, значительно видоизменяется, перерабатывается в толковании и исполнении закона. В легитимном проявлении политической власти важен элемент общественного признания и подтверждения. Право аргументируется не только господствующей волей, но и религиозным осознанием общего блага и справедливости. В условиях, когда лишь один (монарх) является субъектом права, повышается роль морали, справедливости, этических норм. Так, духовно18 См.: Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли X—XVIII веков. М., 2003. Древняя русская литература: Хрестоматия. М., 1980. С. 217. 22 |
мысляется и институционализируется по принципу «монарх-подданные»: «Он означает отдельную и трансцендентно верховную власть находящуюся не на вершине, но над вершиной» . Следовательно, власть монарха является суверенной потому, что она верховна и независима по отношению к человеческим законам (позитивному праву), существующей светской и религиозной организации, он творец и высший источник всякого институционально-правового и властного. Однако юридическая независимость суверена вовсе не означает фактической ограниченности его действий требованиями морали, нравственности, справедливости . Отсутствие жесткой политико-правовой связи между монархом и народом, т.е. взаимных юридических прав и обязанностей, предполагает, что существует два политических тела суверенный монарх и подданные, где духовно-нравственные и традиционно-культурные нормы и доминанты выступают ориентиром и критерием их взаимодействия. Поэтому в силу того, что: «нравственные нормы, как и моральные, не имеют обязательной юридической силы, и их несоблюдение не влечет юридической ответственности» позволило многим правоведам отождествлять суверенитет с абсолютной властью . Отсюда в последующих интерпретациях суверенитета, в рамках теологического подхода, обосновывается необходимость контроля за социально-властной деятельностью монарха со стороны церковных институтов. При этом утверждается, что институт церкви опосредует и освящает действия главы государства, оформляет религиозно-политический правопорядок. Все это привело к утверждению, что «единственным институтом, способным поддержать на Западе хоть какое-то подобие общественного поМаритен Ж. Человек и государство. М., 2000. С. 41. См. подробнее об этом: Хеффе О. Справедливость: Философское введение. М., 2007. См. подробнее: Маритен Ж. Указ. соч. С. 53. 19 |