|
институтов. При этом утверждается, что институт церкви опосредует и освящает действия главы государства, оформляет религиозно-политический правопорядок. Все это привело к утверждению, что «...единственным институтом, способным поддержать на Западе хоть какое-то подобие общественного порядка и сохранить культуру, оказалась Церковь, а “епископ римский”, будучи традиционно духовным главой имперской метрополии, постепенно прибрал к рукам целый ряд привилегий и полномочий, коими ранее были облечены римские императоры. Церковь не только взвалила на себя груз разнообразных правительственных функций, но и стала единственной покровительницей знаний и искусств: духовенство стало единственным образованным сословием, а папа верховным и священным авторитетом, который своею властью мог санкционировать и помазание, и отлучение королей и императоров»60. Эти теоретические модификации термина «суверенитет», политическая конфронтация между монархическим институтом и церковью в конечном итоге уже в контексте теологического подхода обусловили смешение в сторону светского обоснования права суверенности. Суверенность обосновывается уже не только с точки зрения божественного права, но и в контексте действующего позитивного права. Так, например, данная тенденция отчетливо прослеживается в высказывании Карла I: «Помните, я ваш король, ваш законный король. Мои полномочия унаследованы по закону, вручены мне самим Богом. Я не передам их новой незаконной власти» . 2. Рационалистический (прагматический) подход. По мере вытеснения религиозного в область частного, приватного субъективного опыта политическое устройство высвобождается от теологической интерпретации 60Тарнас Р. История западного мышления. М., 1995. С. 65. 61 Цит. по: Серебрякова М.Ю. Судебный процесс над Карлом I Стюартом // Правоведение. 1989. № 3. 63 |
мысляется и институционализируется по принципу «монарх-подданные»: «Он означает отдельную и трансцендентно верховную власть находящуюся не на вершине, но над вершиной» . Следовательно, власть монарха является суверенной потому, что она верховна и независима по отношению к человеческим законам (позитивному праву), существующей светской и религиозной организации, он творец и высший источник всякого институционально-правового и властного. Однако юридическая независимость суверена вовсе не означает фактической ограниченности его действий требованиями морали, нравственности, справедливости . Отсутствие жесткой политико-правовой связи между монархом и народом, т.е. взаимных юридических прав и обязанностей, предполагает, что существует два политических тела суверенный монарх и подданные, где духовно-нравственные и традиционно-культурные нормы и доминанты выступают ориентиром и критерием их взаимодействия. Поэтому в силу того, что: «нравственные нормы, как и моральные, не имеют обязательной юридической силы, и их несоблюдение не влечет юридической ответственности» позволило многим правоведам отождествлять суверенитет с абсолютной властью . Отсюда в последующих интерпретациях суверенитета, в рамках теологического подхода, обосновывается необходимость контроля за социально-властной деятельностью монарха со стороны церковных институтов. При этом утверждается, что институт церкви опосредует и освящает действия главы государства, оформляет религиозно-политический правопорядок. Все это привело к утверждению, что «единственным институтом, способным поддержать на Западе хоть какое-то подобие общественного поМаритен Ж. Человек и государство. М., 2000. С. 41. См. подробнее об этом: Хеффе О. Справедливость: Философское введение. М., 2007. См. подробнее: Маритен Ж. Указ. соч. С. 53. 19 рядка и сохранить культуру, оказалась Церковь, а “епископ римский”, будучи традиционно духовным главой имперской метрополии, постепенно прибрал к рукам целый ряд привилегий и полномочий, коими ранее были облечены римские императоры. Церковь не только взвалила на себя груз разнообразных правительственных функций, но и стала единственной покровительницей знаний и искусств: духовенство стало единственным образованным сословием, а папа —верховным и священным авторитетом, ко торыи своею властью мог санкционировать и помазание, и отлучение королей и императоров» . Эти теоретические модификации термина «суверенитет», политическая конфронтация между монархическим институтом и церковью в конечном итоге уже в контексте теологического подхода обусловили смешение в сторону светского обоснования права суверенности. Суверенность обосновывается уже не только с точки зрения божественного права, но и в контексте действующего позитивного права. Так, например, данная тенденция отчетливо прослеживается в высказывании Карла I: «Помните, я ваш король, ваш законный король. Мои полномочия унаследованы по закону, вручены мне самим Богом. Я не передам их новой незаконной власти» . 2. Рационалистический (прагматический) подход. По мере вытеснения религиозного в область частного, приватного субъективного опыта политическое устройство высвобождается от теологической интерпретации различных циональныи характер. Неоформленность национального государства как в политической рефлексии и институциональной практике не позволяло еще помыслить политическое единство в пространственных (государственно-территоТарнас Р. История западного мышления. М., 1995. С. 65. 14Цит. по: Серебрякова М.Ю. Судебный процесс над Карлом I Стюартом // Правоведение. 1989. № 3 . |