|
жизнедеятельности в условиях дикой природы. Не обладая силой хищников, быстротой травоядных, способностью к мимикрии насекомых, человек мог выжить только при условии объединения усилий отдельных особей. При таких обстоятельствах человек в прямом смысле этого понятия является «коллективным животным», поскольку само его существование напрямую зависит от того будет ли он входить в сообщество себе подобных или нет. Человек, принадлежавший безличному коллективу, не имел еще предпосылок для выделения понятий о единичности, ему было чуждо само представление о себе как об индивиде (следовательно, в данной ситуации нельзя говорить и существовании индивидуальных прав и обязанностей). История имен числительных показывает, что человечество очень долго питалось представлениями о множественности и то, что сейчас воспринимается нами как единичность, для него было частью все той же множественности. В силу этой основной особенности мышления первобытный человек отождествляет своего вожака со всем коллективом людей и каждого члена этой безличной людской группы считает равным другому, а также и всем вместе . По всей видимости именно коллективность человеческого бытия, отсутствие личностного отношения к индивиду и, как следствие этого■ невозможность существования субъективных прав и свобод позволяют нам сделать вывод о том, что в данный период развития человеческое общество представляет собой образец общества мира и взаимного согласия, поскольку невозможно нарушить то, чего в данный момент просто не существует. Вместе с тем, автору представляется возможным сделать вывод о том, что именно в этот период человеческого развития оформляются определенные правила, сыгравшие впоследствии роль предпосылок правовых запретов. Прежде всего, это «табу» представлявшие собой своеобразные «первозапреты» и не 1См.: Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия (воля всех и ее судьба в концепции разделения властей Джона Локка) // Политические исследования. 1994. № 2. С. 149. |
«естественным законом», находится в состоянии мира доброй воли и взаимной помощи. Эта концепция «естественного состояния» Локка противопоставлена состоянию «войны всех против всех», которое рисовал другой известный английский философ Т. Гоббс, рассматривавший догосударственное состояние человеческого общества как период «правового беспредела», при котором права индивидов не ограничиваются какими бы то ни было запретами, что ведет к их повсеместному нарушению (ибо, не зная границ того или иного права, невозможно определить когда же заканчивается право одного и начинается право другого) и как следствие этого, к всеобщей гражданской войне1. Безусловно, рассматривая локковскую концепцию естественного состояния, следует учитывать, что в состоянии всеобщего мира и взаимной помощи люди находятся не потому, что испытывают какие-то особо теплые чувства по отношению друг к другу. Отсутствие взаимных претензий объясняется, прежде всего, тем, что человеческое сообщество в период своего становления было объединено единой глобальной целыо физического выживания. Известно, что человек достаточно слабо приспособлен к жизнедеятельности в условиях дикой природы. Не обладая силой хищников, быстротой травоядных, способностью к мимикрии насекомых, человек мог выжить только при условии объединения усилий отдельных особей. При таких обстоятельствах человек в прямом смысле этого понятия является «коллективным животным», поскольку само его существование напрямую зависит от того будет ли он входить в сообщество себе подобных или нет. Человек, принадлежавший безличному коллективу, не имел еще предпосылок для выделения понятий о единичности, ему было чуждо само представление о себе как об индивиде (следовательно в данной ситуации нельзя говорить и существовании индивидуальных прав и обязанностей). История имен числительных показывает, что человечество очень долго питалось 1Локк Д. Избранные философские произведения. Т. 2. С. 11. представлениями о множественности и то, что сейчас воспринимается нами как единичность, для него было частью все той же множественности. В силу этой основной особенности мышления первобытный человек отождествляет своего вожака со всем коллективом людей и каждого члена этой безличной людской группы считает равным другому, а также и всем вместе1. По всей видимости, именно коллективность человеческого бытия, отсутствие личностного отношения к индивиду и, как следствие этого невозможность существования субъективных прав и свобод позволяют нам сделать вывод о том, что в данный период развития человеческое общество представляет собой образец общества мира и взаимного согласия, поскольку невозможно нарушить то, чего в данный момент просто не существует. Вместе с тем, автору представляется возможным сделать вывод о том, что именно в этот период человеческого развития оформляются определенные правила, сыгравшие впоследствии роль предпосылок правовых запретов. Прежде всего, это «табу» представлявшие собой своеобразные «первозапреты» и не предполагавшие какого либо объяснения. Их действенность определялась общим мнением сородичей. Особенностями табу являлись бесспорность и общеобязательность, а самой страшной карой в отношении нарушителя был остракизм (изгнание из рода), практически равнозначный смертной казни, поскольку человек изгнанный из рода не мог быть принят обратно своими сородичами и тем более исключалась возможность его вхождения в другой род. Табу уже содержали в себе основные принципы характерные для запретов, такие как: общеобязательность; ограничение и, следовательно сужение абсолютной свободы; применение санкций в случае нарушения содержащихся в табу правил. Свое метафорическое выражение табу получили в форме мифов 1 См.: Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия (воля всех и ее судьба в концепции разделения властей Джона Локка). // Политические исследования. 1994. № 2. С. 149. 358. Братусь С.Н. Спорные вопросы теории юридической ответственности // Советское государство и право. 1973. № 4. 359. Бучурин И. С. Удовлетворение бытовых потребностей населения функция Советского общенародного государства // Тезисы докладов общенаучной конференции юридического факультета, посвященной итогам научно-исследовательской работы за 1966 г. Минск, 1966. 360. Васильев Л.С. Становление политической администрации: от локальной группы охотников и собирателей к протогосударству чифдом // Народы Азии и Африки. 1980. № 1. 361. Веденеев В.А.О применении системного подхода в исследовании права (введение в методологию проблемы) // Проблемы государства и права (труды научных сотрудников и аспирантов). Вып. 9. М., 1974. 362. Венгеров А.Б. Синергетика, юридическая наука, право // Советское государство и право. 1986. № 10. 363. Вопросы общей теории права // Правоведение. 1986. № 3. 364. Головкин Л.В. Вопросы теории юридической ответственности // Труды ВЮЗИ. М.: ВЮЗИ, 1975. Т. 39. 365. Горский Д. П. Роль языка в познании // Мышление и язык. М., 1957. 366. Горшенев В.М. К вопросу о понятии юридической ответственности в советском праве // Вопросы теории советского права. Новосибирск, 1966. 367. Давыдов Ю.Н. Укрощение Левиафана, или социальные потенции обычного согласия (воля всех и ее судьба в концепции разделения властей Джона Локка) // Политические исследования. 1994. № 2. 368. Деряпа М. Р. К вопросу о необходимости и случайности // Труды Запорожского машиностроительного института. 1959. Т. VI. 369. Дозорцев A.B. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1954. № 7. |