|
установления, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, а лишь выбирают ту правовую систему, которая наряду с основным договором будет регулировать права и обязанности сторон по этому договору, а также иные элементы его обязательственного статута и на основе которой, будут разрешаться споры между сторонами. В этой связи очевиден вспомогательный характер такого соглашения по отношению к основному договору. 5. Думается было бы целесообразным учет в нашем законодательстве имеющегося зарубежного опыта в регулировании вопросов, связанных с 199 О недействительностью как основных договоров, так и соглашении о применимом праве, с тем чтобы устранить пробелы, оставшиеся после принятия третьей части ГКРФ. А именно диссертантом предлагается дополнительно внести в ст. 1215 ГКРФ часть 2 в следующей редакции: «Существование и действительность контракта или любого его условия определяются по праву, которое явилось бы применимым в силу ст.1210-1214,1216 ГК РФ, как если бы этот контракт или его условие являлись действительными». 6. Необходимо исходить из того, что даже при разрешении споров по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, реализация судом полномочия по возложению рассматриваемой обязанности на стороны не может служить основанием для его освобождения от активной роли по установлению содержания норм иностранного права. Возложение этой обязанности на стороны может носить лишь субсидиарный характер. С практической точки зрения важно закрепить в законодательстве (ст. 1191 ГК РФ и ст. 14 АПК РФ) процессуальную обязанность по предоставлению суду информации, позволяющей установить содержание иностранного права. 7. Есть все основания полагать, что абз.З п.2 ст. 1191 ГКРФ должна пониматься как оставляющая решение вопроса о том, на кого следовало бы возложить «бремя доказывания» иностранного права (на истца или на ответчика), на усмотрение суда. Суд, решая данный вопрос, должен учитывать, что то, или иное распределение «бремени доказывания» иностранного права не |
стороны не преследуют цель непосредственного установления, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, а лишь выбирают ту правовую систему, которая наряду с основным договором будет регулировать права и обязанности сторон по этому договору, а также иные элементы его обязательственного статута и на основе которой будут разрешаться споры между сторонами. В этой связи очевиден вспомогательный характер такого соглашения. Применение иностранного права при отсутствии соглашения сторон о выборе права. Исходным правилом российского международного частного права, закрепленным в ст. 1210 ГК, является принцип "автономии воли", в соответствии с которым "стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору". Вместе с тем во многих случаях стороны не согласовывают применимое право ни при заключении договора, ни в ходе его исполнения, ни при возникновении спора. При отсутствии такого соглашения применимое право устанавливается судом на основании соответствующих коллизионных норм. Такие нормы ранее были включены в ст. 166 Основ ГЗ. Ныне действующее законодательство содержит более подробные соответствующие коллизионные нормы в ст. 1211-1214 ГК. Судебная практика дает примеры применения вышеупомянутых коллизионных норм. В 1997 г. предметом рассмотрения Арбитражного суда г. Москвы явился иск израильской фирмы к российскому хозяйственному обществу о взыскании задолженности из договора купли-продажи, по которому истец являлся продавцом, а ответчикпокупателем. Договор не содержал положений о применимом праве. Впоследствии, в том числе в ходе судебных заседаний, стороны не пришли к соглашению о применимом праве. При таких обстоятельствах арбитражный суд в своем решении пришел к следующему выводу о применимом праве: "Стороны в судебном заседании к соглашению о применимом праве не пришли. Арбитражный суд пришел к выводу, что при рассмотрении спора суд должен на основании ст. 166 Основ гражданского законодательства руководствоваться правом страны продавца, который находится в государстве Израиль". Федеральный арбитражный суд Московского округа рассмотрел дело по иску фирмы "Графимекс ГМБХ" (Германия) к ООО "Агентство "Дельта Принт"" о взыскании, среди прочего, суммы задолженности за поставленное по договору оборудование и убытков, составляющих вознаграждение юридического консультанта и поверенного истца. Отношения сторон по указанному договору регулировались Конвенцией о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980 г.). При рассмотрении данного спора возник вопрос о том, что понимается под убытками, понесенными стороной при ведении дела. Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что к отношениям сторон применяется не только указанная Конвенция, но и национальное право, которое регулирует не разрешенные в Конвенции вопросы. Для определения применимого права необходимо было обратиться к коллизионным нормам, отсылающим к Возложение судом "бремени доказывания" иностранного права на стороны, сопровождаемое пассивной позицией суда в этом вопросе, ставит более мощную в экономическом плане сторону в более выгодное положение. Как отмечает Р. Фентиман, судебный процесс, по крайней мере, в коммерческих отношениях это редко поиск справедливости или редко он так понимается сторонами; это инвестиция или калькулируемая попытка получить коммерческое преимущество, обычно в форме денежной компенсации, за якобы совершенное нарушение. Введение в него иностранного права повышает непредсказуемость и стоимость инвестиции. Это может быть использовано более мощной в финансовом отношении стороной. В качестве примера того, насколько привнесение в судебный процесс иностранного права может увеличить его стоимость, автор ссылается на судебный процесс, длившийся в общей сложности девятнадцать дней, девять из которых были посвящены допросу экспертов по иностранному праву *(100). При рассмотрении конкретного спора установление содержания иностранного права может в большей мере соответствовать интересам одной стороны и в меньшей степени другой. Можно предположить, что во многих случаях заинтересованным лицом будет истец как активная сторона, по инициативе которой рассматривается спор. При таких обстоятельствах появляются основания для истолкования усилий суда по установлению содержания норм иностранного права как содействие одной из сторон спора в ущерб интересам другой стороны и, следовательно, для усмотрения пристрастности суда. К тому же если вопрос о направлении собственных усилий на установление иностранного права в конкретном деле оставить на усмотрение суда, то неизбежно возникнет проблема оценки его беспристрастности. Поэтому, думается, необходимо исходить из того, что даже при разрешении споров по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, реализация судом полномочия по возложению рассматриваемой обязанности на стороны не может служить основанием для его освобождения от активной роли по установлению содержания норм иностранного права. Возложение этой обязанности на стороны может носить лишь субсидиарный характер. В то же время на сами стороны в этих спорах, независимо от реализации судом указанного полномочия, возлагается процессуальная обязанность устанавливать содержание иностранного права и обосновывать свою позицию, по крайней мере, ссылками на его нормы. Здесь же возникает вопрос о последствиях непредставления сторонами суду надлежащих доказательств о содержании норм иностранного права. Исходя из положений процессуального законодательства об осуществлении правосудия на основе состязательности и равноправия сторон, а равно о доказательствах и доказывании (ст. 12, 55 и 56 ГПК, ст. 9, 64 и 65 АПК), таким последствием должен был бы явиться отказ в иске. Однако такой вывод был бы верен, если бы иностранное право было приравнено к "фактам" или "сведениям о фактах". Но иностранное право квалифицируется как право, в связи с чем требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, он готов довольствоваться иностранным правом в том виде, в котором оно будет представлено сторонами. Очевидно, что при таком подходе иностранное право может оказаться примененным в редуцированном или даже искаженном виде. Аналогичная проблема исследуется в немецкой юридической литературе. Признание сторон или неоспаривание ими фактов не является обязательным для суда, поскольку иностранное право не является фактом, а обладает качествами правовой нормы. Достижение сторонами соглашения относительно содержания иностранного права также не является безусловным свидетельством правильности изложения содержания иностранного права. В то же время, если стороны принадлежат государству, право которого применяется, то допустимо предположение о том, что такое изложение иностранного права является верным. Если в данной ситуации судья воздержится от получения иных доказательств содержания иностранного права, то это не будет являться нарушением обязанности судьи по исследованию иностранного права *(101). Возвращаясь к анализу российского законодательства, необходимо рассмотреть вопрос о том, следует ли норму ч. 3 п. 2 ст. 1191 ГК понимать в том смысле, что бремя доказывания содержания норм иностранного права может быть возложено только на обе стороны одновременно, или же суд вправе возложить такое бремя либо на истца, либо на ответчика, а равно одновременно на обе стороны по своему усмотрению. Исследуя данный вопрос, следует учитывать, что правосудие осуществляется на основе состязательности (ст. 9 АПК). Поэтому возложение, например, на ответчика "бремени доказывания" иностранного права в ситуации, когда установление его содержания может объективно привести к удовлетворению иска, противоречило бы упомянутым нормам процессуального законодательства. Иллюстрацией может служить следующий пример из судебной практики. Еще в период действия Основ ГЗ, т.е. до введения в законодательство анализируемой нормы, в ходе рассмотрения вышеупомянутого спора, возникшего из договора поставки между российской и бельгийской фирмами, суд предложил обеим сторонам представить имеющуюся информацию о бельгийском праве. На это ответчик резонно заявил, что "в обязанности ответчика не входит поиск норм права, по которым истец должен привлечь его к ответственности", поэтому есть все основания полагать, что анализируемая норма должна пониматься как оставляющая решение вопроса о том, на кого следовало бы возложить "бремя доказывания" иностранного права, на усмотрение суда. Суд, решая данный вопрос, должен учитывать, что то или иное распределение "бремени доказывания" иностранного права не должно входить в противоречие с состязательностью как с одной из основ судопроизводства. 2. Способы установления содержания иностранного права Порядок установления содержания иностранного права существенно отличается от того, как суд устанавливает свое национальное право. Как |