|
Эта позиция нашла поддержку Высшего Арбитражного Суда РФ и отражена в его рекомендациях . Что касается последствий признания недействительным договора, содержащем соглашение о выборе права, подлежащего применению, то в юридической литературе еще до вступления в силу части третьей ГК ставился вопрос о последствиях для действительности соглашения о выборе права, подлежащего применению, признания ничтожным договора, в текст которого оно было включено. Если суд на основе соглашения сторон о применимом праве признает договор, в текст которого оно было включено, недействительным, то опять возникает коллизионный вопрос, продиктованный необходимостью вновь установить право, на основе которого будут определяться последствия недействительности договора. Таким образом, может возникнуть порочный круг: суд обязан применять право, избранное сторонами, # но не может этого сделать в силу недействительности договора, в текст которого включено соглашение о применимом праве, а подлежащее применению право, определенное с помощью иных коллизионных норм, не даст оснований для признания основного договора недействительным . Со вступлением в силу части третьей ГК некоторая актуальность данной проблемы, к сожалению, еще сохраняется, что проявляется следующем. Статья 1215 ГК на первый взгляд исчерпывающе разрешает этот вопрос посредством ссылки на правила ст. 1210 ГК, которая посвящена выбору применимого права самими сторонами. Казалось бы, нет никаких сомнений в том, что по воле законодателя последствия недействительности договора должны определяться на основе того применимого права, соглашение о которо.м является частью текста этого же договора, как если бы он являлся действительнььм. Однако соглашение о выборе подлежащего применению 1 п. 5 «Обзора судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц» — Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. № 29 — Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. №4. С. 38-56. 2Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда.М.: Статут, 2000. С.15. |
Что касается соглашения о выборе права, подлежащего применению, то, как отмечалось, оно имеет своей целью более полное урегулирование гражданских прав и обязанностей сторон договора, пусть даже и специфическим способом. Значит, такое соглашение не является по своей природе процессуальным. Оно имеет в своей основе институт "автономии воли", основу которого составляют коллизионные нормы. Как признается в отечественной доктрине, коллизионные нормы, имея некоторые особенности, осуществляют тем не менее регулирующие функции *(45). Вслед за коллизионными нормами, соглашение о выборе права, подлежащего применению, не может не иметь элементов регулирования. Отмеченная выше взаимозависимость между соглашением о выборе компетентного органа для разрешения спора и соглашения о применимом праве не меняет существа дела и не свидетельствует о процессуальном характере последнего, а лишь подчеркивает его особый характер как соглашения, имеющего регулирующие функции. Как видим, подобный подход законодателя к регулированию пророгационного и арбитражного соглашений отражается в нормах, касающихся соглашений о применимом праве. Цели, достижению которых служат как пророгационное и арбитражное соглашения, так и соглашение о применимом праве, весьма сходны. Эти соглашения в значительной степени взаимозависимы. В то же время, если пророгационное соглашение является по своей природе процессуальным, а арбитражное соглашение немыслимо без процессуальных элементов,то соглашение о выборе права, подлежащего применению, содержит в себе регулирующие функции. В. Последствия признания недействительным договора, содержащего соглашение о выборе права, подлежащего применению. В юридической литературе еще до вступления в силу части третьей ГК ставился вопрос о последствиях для действительности соглашения о выборе права, подлежащего применению, признания ничтожным договора, в текст которого оно было включено. Если суд на основе соглашения сторон о применимом праве признает договор, в текст которого оно было включено, недействительным, то опять возникает коллизионный вопрос, продиктованный необходимостью вновь установить право, на основе которого будут определяться последствия недействительности договора. Таким образом, может возникнуть порочный круг: суд обязан применять право, избранное сторонами, но не может этого сделать в силу недействительности договора, в текст которого включено соглашение о применимом праве, а подлежащее применению право, определенное с помощью иных коллизионных норм, не даст оснований для признания основного договора недействительным *(46). Со вступлением в силу части третьей ГК некоторая актуальность данной проблемы, к сожалению, еще сохраняется, что проявляется в следующем. Статья 1215 ГК на первый взгляд исчерпывающе разрешает этот вопрос посредством ссылки на правила ст. 1210 ГК, которая посвящена выбору применимого права самими сторонами. Казалось бы, нет никаких сомнений в том, что по воле законодателя последствия недействительности договора должны определяться на основе того применимого права, соглашение о котором является частью текста этого же договора, как если бы он являлся действительным. Однако соглашение о выборе подлежащего применению права, как уже отмечалось, может быть достигнуто не только при подписании основного договора, но и впоследствии, вплоть до стадии судебного разбирательства. Поэтому ссылка в ст. 1215 ГК на ст. 1210 ГК может быть истолкована в том смысле, что имеются в виду лишь случаи, когда соглашение о применимом праве не является частью текста основного договора, признанного недействительным. При такой трактовке ст. 1215 ГК проблема сохраняется. Следует отметить, что в международных договорах и зарубежном законодательстве имеются способы преодоления подобной проблемы. Так, Конвенция Европейского Союза о праве, применимом к договорным обязательствам (Рим, 1980 г.), содержит положения о существовании и действительности соглашений о применимом праве. Кроме того, она предусматривает, что существование и действительность контракта или любого его условия определяются по праву, которое явилось бы применимым в силу указанной Конвенции, как если бы этот контракт или его условие являлись действительными (п. 1 ст. 8). Комментируя положение п. 1 ст. 8 Конвенции, члены рабочей группы по подготовке ее проекта отмечали, что оно направлено на преодоление порочного круга в аргументации, когда утверждается, что даже при наличии соглашения о применимом праве никакое право не может быть признано таковым до тех пор, пока контракт не признан действительным. Комментаторы Конвенции подчеркивают, что стороны вольны выбирать применимое право, в частности, посредством включения соответствующих положений в контракт даже в условиях, когда еще не решен вопрос о действительности этого контракта. По их образному выражению, стороны способны "вытащить самих себя за ремешки собственных ботинок" *(47). В ст. 27 и 31 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению по существу повторяются положения вышеуказанной Конвенции по рассматриваемому вопросу. Немецкие исследователи отмечают, что вступление в силу соглашения о применимом праве, устанавливающего договорный статут, также подлежит праву, избранному сторонами, независимо от того, было ли это соглашение, с точки зрения избранного права, заключено правомерно или нет *(48). Кстати сама постановка вопроса о праве, которому должно быть подчинено соглашение о применимом праве, является свидетельством особого характера такого рода соглашений. Думается, целесообразно учесть в нашем законодательстве имеющийся зарубежный опыт в регулировании вопросов, связанных с недействительностью как основных договоров, так и соглашений о применимом праве, с тем чтобы устранить пробелы, оставшиеся после принятия третьей части ГК. Проведенный анализ позволяет сделать вывод относительно правовой природы соглашения о выборе права, подлежащего применению. Такое соглашение представляет собой особую гражданско-правовую сделку, специфика которой проявляется в том, что при ее заключении *(30) Следует заметить, что эта норма не является новеллой в нашем законодательстве. Основы ГЗ предусматривали, что права и обязанности по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения (п. 1 ст. 166). *(31) Шак Х. Международное гражданское процессуальное право. М., 2001. С. 304-305; Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П.Указ. соч. С. 144; Fentiman R. Op. cit. P. 163. *(32) Имеется в виду именно представитель, а не орган субъекта права, действующий ex-officio. *(33) См. п. 5 "Обзора судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц" Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 1998 г. N 29 Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. N 4. С. 38-56. *(34) Толстых В.Л. Указ. соч. С. 102. *(35) В теории международного частного права принято выделять пророгационное соглашение, по которому неподсудное суду данной страны конкретное дело стороны договариваются передать на рассмотрение этого суда, и дерогационное соглашение, согласно которому, наоборот, дело, подсудное суду данной страны, может быть передано на рассмотрение суда иностранного государства. См.: Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М., 1984. С. 279. *(36) Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Указ. соч. С. 144. *(37) Розенберг М.Г. Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий. М., 1997. С. 234235; Вилкова Н.Г. Гражданский кодекс РФ и практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ // Хозяйство и право. 2003. N 3. С. 86. *(38) Богуславский М.М. Международное частное право. 5-е изд. М., 2004. С. 564-565; см. также п. 5 § 1 Регламента Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в книге: Регламенты международных арбитражных судов. М., 2001. С. 173-197. *(39) Светланов А.Г. Указ. соч. С. 138. *(40) Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. Жилина Г.А. М., 2003. С. 635. *(41) Born G.B. International Civil Litigation in United States Courts. Kluwer Law International, 1996. P. 653. *(42) Fentiman R. Op. cit. P. 42. *(43) Минаков А.И. Арбитражное соглашение и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. М., 1985. С. 12, 82; Лебедев С.Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1988. С. 85. *(44) Ануров В.Н. Юридическая природа международного коммерческого арбитража. М., 2000. С. 41. *(45) Садиков О.Н. Регулирующие функции коллизионных норм и их структура // Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. С. 147-148. |