|
П.Флоренского, С.Франка, Г.Федотова, Б.Вывшеславцева. Центральная идея последней целостность и онтологизм человека, утверждение приоритета духовной жизни над остальными ипостясями бытия. В западноевропейской и отечественной мысли трактовалась поразному и сама сущность онтологизма. Западноевропейская мысль или отождествляла экзистенцию человека с некоторой частью (с совокупностью общественных отношений, с сексуальной энергией), или сводила онтологический статус человека к процессу объективации человеческой самости. Утверждая ценность человеческой личности, русская гуманитарная мысль постоянно подвергает существенной критике традиции западноевропейского гуманизма. Еще Н.А.Бердяев отмечал «недостаточность и дефективность» гуманистической антропологии, которая имела христианские истоки, но в дальнейшем своем развитии приняла формы «утверждения самодостаточности человека. ...Самоутверждение человека приводит к самоистреблению человека. Такова роковая диалектика гуманизма. ...Как только провозглашают, что нет ничего выше человека, что ему некуда подыматься и что он довлеет себе, человек начинает понижаться и подчиняться низшей природе. ...Признание самодовления и самодостаточности человека есть источник унижения человека и ведет неотвратимо к внутренней пассивности человека. Возвышает человека лишь сознание, что человек есть образ и подобие Божие, то есть духовное существо, возвышающееся над природным и социальным миром и призванное его преображать и над ним господствовать»'. Финал и закат западноевропейского гуманизма, по мнению Н.Бердяева, творчество Ницше, который глубоко вскрыл противоречия гуманизма, обозначил его глубочайший кризис и открыл «новую эру по ту сторону гуманизма», после которой «возврат к гуманизму уже невозможен». «Невозможен возврат к гуманистической морали и искусству, к гуманистическому познанию. Произошла какая-то непоправимая катастрофа в судьбе человека, катастрофа надрыва его человеческого самочувствия, неизбежная катастрофа перехода его человеческого самоутверждения 59 ' Бердяев Н .А . Самопознание. С. 365. |
жизни, в познании мира, в творчестве. Только Откровение и мистическая интуиция указывают на эту предельную глубину'. Данная антропологическая модель онтологична, она органично увязьгаает все уровни и ступени индивидуального, социального и «космического бытия» человека— вединстве мертвой и живой материи, одушевленного организма и животного сознания. «Человек предполагает и содержит в себе все “дни творения” и всю ту космическую иерархию бытия, которая в них развертывается»^ В этом смысле он микрокосмос, изоморфный с «большим миром». Но он еще и микротеос, подобный Богу в своей духовности и свободе. Если Бог есть Творец, то и человек есть творец. Но человек творит «не абсолютно и не изначально» — он лишь «формирует» из низших элементов, возводя к высшему и воплощая то, что ему «дано свыше». Бог воплощается, но и человек воплощается, ибо каждое сказанное слово (логос) есть воплощение смысла. Поэтому вся культура «есть воплощенный дух, воплощенная мудрость человека, существующая “по образу и подобию” божественного Логоса»^ Это делает человека потенциально безграничным в творческих усилиях. Но смысл этого творчества задается Абсолютом, который человек «находит в глубине своей самости» как призвание, задание. Следует отметить, что сущность онтологизма в западноевропейской и отечественной мысли трактовалась по-разному. Западноевропейская мысль или отождествляла экзистенцию человека с некоторой частью (с совокупностью общественных отношений, с сексуальной энергией), или сводила онтологический статус человека к процессу объективации человеческой самости. Не случайно, утверждая ценность человеческой личности, русская гуманитарная мысль постоянно подвергает существенной критике традиции ' Б. Вышеславцев подчеркивал, что на эту «таинственную глубину», доступную только Богу, указывает символ «сердца» («Бог один знает тайну сердца», — сказано в Библии). Эту глубину нельзя познать рационально. Ее угадывают и выражают на своем странном, парадоксальном языке великие мистики всех времен и народов. Существует не только непостижимый Бог, но и непостижимый человек, и в этой «богоподобной непостижимой глубине человек и встречается с Богом, в глубине сердца. Поэтому в опыте восточного христианства мистика сердца играет такую большую роль. Поэтому восточные отцы, а за ними русские отшельники дают завет: умом в сердце стоять, или погрузить ум в глубину сердца. Это показывает, что ум не есть последняя глубина и последняя точка опоры» (В ы ш еславцев Б. П. Вечное врусской философии. — Нью-Йорк, 1955. — С. 46). В ы ш е с л а в ц е в Б. П. Указ. соч. — С. 47. ^ Там же. — С. 52. 30 западноевропейского гуманизма. Еще Н. Бердяев отмечал «недостаточность и дефективность» гуманистической антропологии, которая имела христианские истоки, но в дальнейшем своем развитии приняла формы «утверждения самодостаточности человека. <...> Самоутверждение человека приводит к самоистреблению человека. Такова роковая диалектика гуманизма. <...> Как только провозглашают, что нет ничего выше человека, что ему некуда подыматься и что он довлеет себе, человек начинает понижаться и подчиняться низшей природе. < ...> Признание самодовления и самодостаточности человека есть источник унижения человека и ведет неотвратимо к внутренней пассивности человека. Возвышает человека лишь сознание, что человек есть образ и подобие Божие, то есть духовное существо, возвышающееся над природным и социальным миром и призванное его преображать и над ним господствовать»'. Финал и закат западноевропейского гуманизма, по мнению Н. Бердяева, — творчество Ницше, который глубоко вскрыл противоречия гуманизма, обозначил его глубочайший кризис и открьш «новую эру по ту сторону гуманизма», после которой «возврат к гуманизму уже невозможен». «Невозможен возврат к гуманистической морали и искусству, к гуманистическому познанию. Произошла какая-то непоправимая катастрофа в судьбе человека, катастрофа надрыва его человеческого самочувствия, неизбежная катастрофа перехода его человеческого самоутверждения в человеческое самоотрицание, катастрофа ухода от природной жизни, отрывания и отчуждения от природной жизни. Этот процесс есть страшная революция, происходящая на протяжении целого столетия, заканчивающая новую историю и открывающая новую эру»-. Показывая несостоятельность и бесперспективность западноевропейского гуманизма, русская гуманитарная мысль постоянно утверждала творческую сущность человеческого бытия, рассматривала человека как «существо, сотворенное Богом по Его образу и подобию», а потому призванное «к сотрудничеству с Богом и вечной жизни в Боге»^ «Личность не закончена, она должна себя реализовать, это великая задача, поставленная человеку, задача осуществить образ и подобие Божие, вместить всебе в индивидуальной форме универсальное, полноту»'^. Существенной особенностью отечественной философской антропологии является обоснование целостности человеческой личности. Человек реализуется и осуществляется только через победу духовного элемента, который есть «энергия, как бы входящая в человека из более высокого ’ Бердяев Н. А. Самопознание. — Л., 1991. — С. 365. Т а м ж е . — С. 365. ^ Т а м ж е . — С. 344. “Т а м ж е. — С. 355. 31 |