|
162 отступления для страхового дела. Число индивидуальных исключений было невелико. Своего максимума (десяти) оно достигло в 1988 г. Особые изъятия предоставляются комиссией обычно на ограниченный период времени. В России так же, как и в ЕС, вопросы антимонопольного права стали предметом конституционного регулирования. Основные положения этой отрасли права закреплены статьями 8, 34 и 74 Конституции Российской Федерации. В них декларируется равенство всех форм собственности; свобода хозяйственной деятельности; свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств: недопущение монополизации и недобросовестной конкуренции; защита свободной и честной конкуренции. Более подробные нормы антимонопольного права, в том числе и по антиконкурентным соглашениям и действиям, содержатся в главном антимонопольном законе России Законе о конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках от 22 марта 1991 г. Этот акт неоднократно дорабатывался. Наибольшие изменения были внесены в него Федеральным Законом от 25 мая 1995 г. в сторону его расширения и детализации. Статья 6 Закона о конкуренции запрещает соглашения (согласованные действия) хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию. Раздел 1 статьи распространяется на соглашения хозяйствующих субъектовконкурентов (в том числе и потенциальных), т.е. касается только горизонтальных соглашений. Под действие этого раздела подпадают конкуренты, имеющие или могущие иметь рыночную долю более 35%. Таким образом, речь идет о группе хозяйствующих субъектов, занимающих на рынке доминирующее положение; о групповом доминировании; о групповом монополисте. Законодательство, административная и судебная практика Соединенных Штатов и ЕС такого ограничения не знают. Необходимость подобного ограничения в российском законе вызывает сомнение. |
1999 г. Никеров Г.И. Законодательство США, ЕС и России об антиконкурентных соглашениях Пионерами современного антимонопольного регулирования являются США. Здесь в 80-90-х годах прошлого века сначала отдельные штаты, а затем и федерация в целом приняли свои первые антимонопольные (антитрестовские) законы. Начало было положено таким федеральным актом, как Закон Шермана 1890 г., который в своей первой статье объявлял незаконными всякого рода антиконкурентные соглашения. Второе направление в антимонопольном регулировании предусматривала его вторая статья, которая запрещала монополизацию рынка и деятельность, направленную на такую монополизацию. Выдвижение борьбы с антиконкурентными соглашениями на первый план было вызвано конкретными историческими и хозяйственными условиями развития США. Промышленная революция середины прошлого века привела к резкому усилению хозяйственной деятельности, появлению множества крупных фирм и возникновению ожесточенной конкуренции между ними, которая часто вела к резкому снижению цен и тарифов и, как следствие, к убыткам и банкротствам. Поэтому конкуренты стали договариваться между собой о стабилизации или повышении цен и тарифов, разделе рынков, о создании объединений, о слияниях фирм. В итоге цены и тарифы существенно повысились, положение многих слоев населения ухудшилось. Положение с ценами и тарифами было одним из многочисленных проявлений усложнения хозяйственной и социальной ситуации в стране. В целях сохранения существующей системы государство было вынуждено отказаться от роли пассивного наблюдателя, точнее, роли «ночного сторожа», и перейти к политике активного социально-экономического регулирования. Это привело к принятию многочисленного законодательства в этой сфере, в том числе и антимонопольного. Многие другие страны, в том числе и ЕС и Россия, восприняли основные направления антимонопольного регулирования, предусмотренные ст. 1 и 2 Закона Шермана. В ЕС, также как и в США, борьба с антиконкурентными соглашениями выдвигается в ст. 85 Римского договора на первый план. В России ст. 6 ее антимонопольного закона также запрещает антиконкурентные соглашения, но борьба с ними отодвинута как бы на второй план. На первый план, учитывая чрезвычайно высокую монополизацию в России производства и торговли, выдвигается в ст. 5 борьба со злоупотреблением монополистами их доминирующим положением. 1. США Преследование антиконкуреных соглашений выдвинулось в США и юридически и фактически на первое место, поскольку правонарушения в этой области наиболее многочисленны и их легче расследовать вследствие применения к ним доктрины per se, разработанной судами. Ст. 1 Закона Шермана гласит: «Всякий договор, объединения в виде треста или в иной форме, а также сговор с целью ограничения промышленности или торговли между различными штатами или иностранными государствами объявляются незаконными…» Антиконкурентные ограничения, предусмотренные данной статьей, бывают двух видов: горизонтальные и вертикальные. При горизонтальных ограничениях согласованные действия предпринимают конкуренты, при вертикальных – фирмы в цепочке «продавец покупатель», которая может быть многоступенчатой – от добытчиков сырья и до потребителей конечной продукции. Особенно сильно преследуется американским государством сговор между конкурентами об установлении единой, обычно монопольно высокой, цены на товар или услугу. Заговорщики становятся на рынке монополистами и, диктуя покупателям цены, получают сверхприбыль, не отражающую их реального вклада в процесс общественного производства. Рыночная конкуренция устраняется, ущерб потребителям очевиден. Как считают суды, установления факта сговора конкурентов о цене само по себе (per se) достаточно для того, чтобы привлечь виновников к ответственности и наказать их. Истцу не нужно даже доказывать, какой вред конкуренции нанесен или будет нанесен. Ответчикам тем более бесполезно доказывать, что в результате координации действий конкурентов достигается якобы экономия ресурсов, более высокая эффективность производства. Доктрина per se, сформулированная ранее апелляционным судом, была одобрена и более четко изложена Верховным судом США в 1927 г. в решении по делу U.S. v. Trenton Potteries Co. По нему проходило 20 единоличных компаний и 23 акционерные компании, производившие сантехнику. Контролируя 82% рынка сантехники, эти фирмы-конкуренты учредили ассоциацию, которая устанавливала цены на сантехнику и организовывала поставку продукции только тем оптовым торговцам, которые были согласны продавать товар по таким ценам. Сговор конкурентов о ценах, согласно решению суда по этому делу – это нарушение федерального антитрестовского закона Шермана. Соглашения фирм об установлении размера цен, как сказал член суда Стоун, «являются сами по себе неразумными или незаконными ограничениями торговли, и нет необходимости проводить основательное расследование в отношении разумности или неразумности конкретной цены». Разновидность сговора конкурентов о ценах представляет собой сговор участников торгов о пониженных ставках на аукционах. Такой сговор, в частности, на протяжении длительного времени практиковали 29 компаний для получения контрактов на производство тяжелого электрооборудования. Среди них были такие гиганты, как «Дженерал электрик» и «Вестингауз». В 1960 г. их руководители были осуждены. Семеро из них попали в тюрьму. Общая сумма штрафов составила 1,9 млн. долл. (тогда штрафы были менее значительны), а возмещение убытков потерпевшим – 405 млн. долл. В 1988-1991 годах министерство юстиции занималось расследованием манипулирования ставками на торгах по продаже молока школам. Оно направило в суды в 10 штатах 73 уголовных дела. 36 фирм были осуждены. Сумма штрафов составила 26 млн. долл. Близок по своему значению к сговору конкурентов о ценах и сговор фирм о разделе рынков. В этом случае на каждой отдельной территории появляется монополист, диктующий цены. В 1972 г. Верховный суд США в решении по делу кооперативной ассоциации «Топкоу ассоушиитс» распространил действие доктрины per se на сговор конкурентов о разделе рынка. Ассоциация объединяла около 25 небольших и средних торговых предприятий и выступала в качество оптового заказчика товаров более тысячи наименований. Ассоциация выдавала разрешения каждому ее члену на ведение торговых операций на определенной территории. Член суда Маршалл назвал подобного рода ограничения горизонтальными, являющимися, по мнению суда, ничем иным, как «явными ограничениями торговли с единственной целью удушения конкуренции». Считается противозаконной даже такая, на первый взгляд, безобидная деятельность, как обмен между конкурирующими фирмами информацией о ценах. В 1969 г. Верховный суд США рассмотрел дело корпорации «Контейнер» и 17 других производителей гофрированных контейнеров. Эти фирмы-конкуренты, обеспечивавшие 90% поставок контейнеров из юго-восточных штатов, договорились между собой снабжать друг друга детальной информацией о ценах, назначаемых ими отдельным группам покупателей. Суд признал такую практику незаконной. Как заявил член суда Дуглас, «обмен информацией о ценах имел антиконкурентный эффект. Цена исключительно чувствительна к контролю над ней». И, наконец, незаконным является также групповой бойкот фирмами компании-конкурента, которая не придерживается установившихся на рынке цен. По делу «Клор» против «Бродвей-Хэйл сториз», рассмотренному Верховным судом США в 1959 г., торговая корпорация-ответчик, будучи крупным покупателем электробытовых приборов, принуждала компании-поставщиков продукции не иметь дел с корпорацией (ставшей впоследствии истцом), которая снижала цены, либо поставлять ей продукцию на крайне невыгодных условиях. Как заявил суд, «групповые бойкоты и согласованные отказы торговцев иметь дела с другими торговцами уже давно относятся к категории запрещенной торговой практики. Они не могут быть оправданы утверждением, что разумны». Преследуются также и вертикальные сговоры о ценах. Сговориться о величине цен могут не только конкуренты между собой, но и неконкуренты – фирмы и отдельные лица в цепочке: производитель – оптовый торговец – розничный торговец покупатель. В последнем случае налицо так называемый вертикальный сговор или вертикальное ограничение торговли, запрещенное антитрестовскими законами Ст. 3 Закона Клейтона не разрешает продавцу устанавливать цену перепродажи его товара, если такое действие ведет к ослаблению конкуренции или установлению монополии. Как это положение закона интерпретировали суды? В 1911 г. Верховный суд США рассмотрел дело фармацевтической компании «Майлз». Эта компания ввела систему контроля над оптовыми и розничными ценами на свои лекарства, продававшиеся независящими от нее торговцами. Она, в частности, устанавливала минимальные цены перепродажи лекарств. Суд признал такую практику компании незаконной. Член суда Хьюз привел два довода в обоснование решения суда: 1) производитель или перекупщик, продавая товар, отказывается от права собственности на него и поэтому его не должна волновать дальнейшая судьба товара; 2) назначение посредникам с их согласия минимальных цен перепродажи является фактически сговором конкурентов о ценах, преследуемым антитрестовскими законами. И, действительно, установление для цен перепродажи минимального предела уменьшает ценовую конкуренцию, ухудшает положение покупателей, лишенных возможности приобрести более дешевый товар. Вопрос о максимальных ценах рассматривался Верховным судом США неоднократно. Дважды: первый раз в 1951 г. по делу производителей спиртных напитков, второй – в 1968 г. по делу владельца сент-луисской газеты – суд признавал установление максимальных цен перепродажи незаконным. Но в последующем суд изменил свою позицию в связи с тем, что он стал относиться к вертикальным ограничениям менее жестко. До 1977 г. в отношении вертикальных ограничений судами применялась доктрина per se. Но после рассмотрения Верховным судом США дела Continental T.V., Inc. v. GTE Sylvania, Inc. к ним стало применяться более мягкое правило разумности. Эту свою позицию суд подтвердил в 1988 г. в решении по делу Business Electronics v. Sharp Electronics, указав, что доктрина per se будет применяться судами только при обнаружении явного сговора о ценах между поставщиками и продавцами. И, наконец, суд кардинально изменил свое отношение к вертикальным соглашениям о ценах в 1990 г. в решении по иску независимого продавца бензина «Ю Эс Эй Питроуляьм» против крупной нефтяной компании «Атлэнтик Ричфилд». Этим своим решением суд разрешил заключать вертикальные соглашения. Преследование ценовых сговоров занимает главное место в работе антимонопольных органов США. Так, только в 1972-81 гг. лишь одно федеральное министерство юстиции направило в суды 500 расследованных им уголовных и гражданских дел по сговору фирм о ценах. В течение 1987 финансового года оно объявило о передаче в суд 92 дел по обвинению фирм в сговоре по ценам или манипулированию ставками на аукционах в электропромышленности, торговле спиртными напитками, стальными трубами, в кинопромышленности, удалении и переработке отходов и мусора. В начале 1988 г. таких дел было 36. В 1988-91 гг. в ходе компании расследования сговоров об установлении цен на алкогольные напитки министерство юстиции США направило в суды 45 уголовных дел против 28 корпораций и 29 лиц, из которых 25 корпораций и 27 лиц были признаны виновными. Только в 1991 г. 9 лиц были приговорены к тюремному заключению. В этот период министерство добилось назначения судом рекордного штрафа – 28 млн. долл. на компанию «Саломон бразарз» – за участие в сговоре о ценах на рынке государственных ценных бумаг. Еще более крупные суммы составляло возмещение убытков потерпевших в тройном размере. Как и другие области антитрестовского регулирования, данная сфера также подвержена приливам и отливам жесткого и менее жесткого регулирования. Несколько лет тому назад наказывался, например, практикуемый фирмами параллелизм в ценах и молчаливый сговор о ценах при отсутствии доказательств их сговора в какой-либо иной очевидной форме. Антитрестовское преследование сговора о ценах рассматривается многими специалистами как наиболее эффективное по сравнению с антитрестовским регулированием других объектов. Такая эффективность в значительной мере – результат приложения на практике вышеупомянутой несложной юридической конструкции «совместное установление цен само по себе незаконно». Она представляет собой достаточно ясное, осуществимое правило. Случаи сговора о ценах быстро становятся объектами антитрестовского расследования и судебного разбирательства, и виновные часто несут наказание в той или иной форме, с различной степенью строгости. Некоторые специалисты, например, известный американский ученый Ричард А. Познер, видят в этом причину отсутствия в настоящее время в США настоящих картелей (трестов). Ст. 2 Закона Шермана и ст. 2 Закона Клейтона в редакции 1936 г. запрещают дискриминацию в ценах и другие способы ведения торговли, ограничивающие свободу выбора покупателя и уменьшающие конкуренцию, в частности, связывающие контракты (купля-продажа «с довеском»); установление территориальных границ торговцам-посредникам, занимающимся перепродажей (так называемые «вертикальные» ограничения); требования покупать только у определенных продавцов или продавать только определенным покупателям (исключающие контракты). Ценовая дискриминация имеет место тогда, когда при одинаковых издержках производства и распределения продавцом назначаются разные цены на одни и те же товары различным покупателям. То же самое происходит, когда продавцом устанавливаются одинаковые цены на один и тот же товар разным покупателям при неодинаковых издержках. Ценовая дискриминация получила широкое распространение. Крупные фирмы используют всякого рода скидки с цен для определенных групп покупателей или отдельных регионов, с тем, чтобы потеснить или вытеснить совсем своих соперников, добиваясь монопольного положения на рынке, которое позволит им впоследствии повысить те же самые цены и получить монопольно высокую прибыль. С 1914 по 1977 г. Федеральная торговая комиссия издала более 1400 приказов, запрещающих ценовую дискриминацию. Комиссия и частные фирмы сравнительно успешно добиваются прекращения практики установления низких (ниже себестоимости демпинговых) цен. В особенности преследуются в таких случаях крупные компании, в то время как небольшим фирмам обычно разрешается устанавливать на свою продукцию низкое цены с тем, чтобы они смогли закрепиться на рынке. Часто наказываются судами также фирмы, практикующие вышеупомянутые связывающие контракты и некоторые вертикальные ограничения. При президенте Р. Рейгане Антитрестовское управление министерства юстиции значительно смягчило преследование фирм за вертикальные ограничения. Наиболее яркий пример ценовой дискриминации – это продажа продукции по очень низким (демпинговым) ценам с целью нанести ущерб конкурентам и даже вытеснить их с рынка совсем, разорив их. В США ожесточенная конкурентная борьба возникает часто на динамичном рынке производства и продажи пищевых продуктов. Так, три общенациональные пищевые компании: «Континэнтл бэйкинг», «Пэт милк» и «Карнэйшн» – доминировали до 1957 г. на рынке мороженных тортов в городе Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Однако в течение следующих двух лет небольшая местная компания «Юта пай» захватила 67% этого рынка путем снижения цен на торты, за счет, в частности, экономии на транспортных расходах. Три гиганта отреагировали тем, что установили цены на продукцию ниже ее себестоимости и ниже тех цен, которые практиковала «Юта пай». В результате рыночная доля «Юта пай» уже в 1959 г. упала до 34%. Поэтому эта компания еще больше снизила цены на свои торты (в1958-1961 гг., всего за три с половиной года, цены на торты были ею снижены с 4 долл. 15 центов за штуку до 2 долл. 75 центов) и смогла в 1960-1961 гг. восстановить частично свое положение на рынке – до 45-46%. И все-таки «Юта пай» обратилась в суд. Верховный суд США, до которого дошло это судебное дело, признал в 1967 г. практику трех общенациональных компаний незаконной. Как заявил член суда Уайт, «продавцы не имеют права продавать одинаковые товары разным покупателям по неодинаковым ценам, если в итоге конкуренции может быть нанесен вред». В данном случае общенациональные компании – конкуренты «Юта пай» понизили цены на свою продукцию только в одном месте страны, в городе Солт-Лейк-Сити, с тем чтобы вытеснить своего конкурента. «Юта пай» также неоднократно понижала свои цены, но ее практика торговли не была признана судами незаконной. Во-первых, ее цены были ближе к себестоимости продукции, чем цены ее конкурентов. Во-вторых, по общему правилу, малым и новым фирмам разрешено значительно снижать цены с тем, чтобы они могли закрепиться на рынке. Регулирование антимонопольными законами США ценообразования в цепочке «производитель – торговец покупатель» играет, несомненно, положительную роль. Цены на американском рынке относительно социально справедливы. В своей основной массе они в значительной мере близки к общественно необходимым издержкам производства. Антитрестовское регулирование в США стало составной частью предпринимательской практики и оказывает значительное антимонополистическое, проконкурентное влияние на структуру и функционирование частного сектора. Так, в 1958-80 гг. в значительной мере через посредство антитрестовских законов доля эффективно конкурентных рынков возросла с 56% до 75%. 2. Европейский союз Для конкурентного права ЕС характерно сравнительно мягкое регулирование монополистической деятельности. Если старейшее современное антимонопольное право американское построено на принципе запрета монополизации рынка и любой деятельности, ведущей к такой монополизации, то нормы конкурентного права ЕС не предусматривают такого запрета. Конкурентное право ЕС сосредотачивает внимание преимущественно на антиконкурентных соглашениях фирм. Контроль над структурой рынка, т.е. над тем, какие доли рынка имеют отдельные фирмы, играет в европейском праве меньшее значение. Такая особенность конкурентного права ЕС объясняется в основном тем, что во времена разработки и подписания Римского Договора крупнейшими в мире компаниями были, главным образом, американские. Для укрепления позиций в мировой торговле европейских фирм страны-участницы договора были заинтересованы в том, чтобы в рамках Общего рынка существовали достаточно мощные компании. Эта причина сохраняет свое значение и в наши дни, поскольку большинство крупнейших корпораций находится по-прежнему за пределами ЕС. К ним теперь помимо американских принадлежит также немало японских фирм. Правовые нормы ЕС, посвященные антиконкурентным соглашениям, содержатся, прежде всего, в ст. 85 Римского Договора о создании ЕЭС (1957 г.), являющегося своеобразной конституцией ЕС. Более подробные нормы предусмотрены в предписаниях (регламентах) Совета ЕС, который наряду с Европейским парламентом является его законодательным органом. Среди них наибольшее значение имеет Предписание 17 от 6.02.1962 г. – Первое предписание по применению ст. 85 и 86 Договора. Часть 1 ст.85 Римского договора запрещает как несовместимое с Общим рынком следующее: все соглашения между предприятиями, решения ассоциаций предприятий и согласованные действия, которые могут причинить ущерб торговле между Государствами-членами и которые имеют своей целью или следствием предотвращение, ограничение или искажение конкуренции в пределах Общего рынка, и в частности которые: прямо или косвенно устанавливают цены купли-продажи и любые иные условия торговли; ограничивают или контролируют производство, торговлю, техническое развитие или инвестиции; делят рынки или источники снабжения; предусматривают различные оговорки к одинаковым сделкам с другими торговыми партнерами, ставя их тем самым в невыгодные конкурентные условия; требуют при заключении контрактов принятия другими сторонами дополнительных обязательств, которые по своей природе или в соответствии с обычаями торговли не имеют связи с предметом таких контрактов. Перечень запретов не является исчерпывающим, и поэтому Комиссия и суды ЕС могут признавать антиконкурентными и другие виды соглашений, решений и действий. Итак, положения ст.85 нарушаются в тех случаях, когда соглашения, решения и согласованные действия предприятий отвечают трем требованиям: 1) имеет место сговор в какой-либо форме между предприятиями; 2) сговор может нанести вред торговле стран-участниц; 3) он имеет целью или следствием ограничение конкуренции в пределах ЕС. Под соглашением понимают обычно и прежде всего контракты гражданско-правового содержания. И если такой контракт предусматривает действие, запрещенное ст.85, он согласно ч. 2 ст.85 недействителен. Антиконкурентными признаются и соглашения, не имеющие формы контракта. Как следует из материалов дела ACF Chemiefirma NV v. Commission (1970г), стороны заключили договор, устанавливавший цены и квоты на хинин, причем его действие распространялось на страны, не входившие в состав ЕЭС. Но помимо того стороны составили письменное «джентльменское соглашение», относительно применения контракта в Общем рынке. Это соглашение вместе с письменными и устными контактами сторон были признаны Комиссией нарушающими ст.85 Договора. По другому делу (BP Kemi, 1979г) cоглашение, хотя и не было подписано, но исполнялось сторонами и поэтому также было признано Комиссией лишениями юридической силы согласно ст.85. Достаточно широко толкуют учреждения ЕС также и понятие «решения ассоциаций предприятий». По делу Cementhandelaren v.Commission (1972г) Суд правосудия отнес к их числу рекомендации торговой ассоциации, несмотря на то, что они были необязательными. Что касается «согласованных действий предприятий», то Суд правосудия ЕС в решении по делу Dyestuffs (1969г) определил их как «форму координации между предприятиями, которая, не достигая стадии, когда заключается соглашение, соответствующим образом названное, заменяет риски, порождаемые конкуренций». Здесь суд установил три случая увеличения цен, которые были «согласованными». Доказательствами послужили встречи изготовителей красителей и другая информация. В одном случае 6 из 10 фирм, обеспечивавших 85% потребностей Общего рынка в красителях, послали одновременно телексы с указанием своим дочерним компаниям в Италии об увеличении цены. При этом они использовали сходные выражения в детальных инструкциях. Согласованные действия считаются правонарушением только тогда, когда они имели своим следствием не кратковременное, а долговременное повышение цен. Такое решение было вынесено Комиссией ЕС по делу Wood Pulp (1985г.). Даже соглашения между конкурентами об обмене детальной информацией относительно изменения цен или объемов производства рассматриваются как ограничение конкуренции. Но и без формального соглашения правонарушение может иметь место, если конкуренты регулярно сообщают друг другу такую информацию (дело COBELPA, 1977г). Статья 85 запрещает соглашения, решения и действия, которые могут причинить ущерб торговле между странами ЕС. Как пишет проф. В. Корах, «концепция торговли очень широка и включает в себя всю хозяйственную деятельность, относящуюся к товарам и услугам, даже право торговца одного из государств-членов начинать предпринимательскую деятельность в другом государстве». Вопрос о причинении вреда торговле в рамках ЕЭС возникал по делу Consten and Grundig v. Commission, решение по которому Суд правосудия вынес в 1966г. Согласно материалам этого дела немецкая компания «Грюндиг» договорилась с французской фирмой «Констан» о том, что последняя будет ее исключительным посредником во Франции. Компания обязалась не поставлять туда своей продукции никому другому, а фирма не торговать здесь продукцией конкурентов «Грюндиг», содействовать продаже ее продукции, обеспечивать послепродажное обслуживание, делать прогнозы рынка и т.д. Как указал суд, «контракт между «Грюндиг» и «Констан», не позволяя, с одной стороны, предприятиям иным нежели «Грюндиг» ввозить продукцию «Грюндиг» во Францию и запрещая, с другой стороны, «Констант» экспортировать эту продукцию в другие страны общего рынка, причиняет бесспорно, ущерб торговле между государствами-членами». Даже хозяйственная деятельность, ограниченная рамками одной страны, может быть признана учреждениями EС наносящей вред торговле между странами Общего рынка. Такую позицию занял, в частности, в 1972г Суд правосудия по делу Vereeniging van Cementhandelaren v. Commission. Истец по нему голландская коммерческая ассоциация, членами которой состояло большинство посредников в торговле цементом в Нидерландах, рекомендовала цены продажи цемента в этой стране. Ассоциация утверждала, что поскольку ее рекомендации не имеют отношения к вывозу цемента за границу не могло быть речи о «причинении ущерба торговле между государствами-членами». Однако суд не согласился с подобной аргументацией, указав, что решения ассоциации имеет своим следствием «возобновление раздела рынков на национальной основе, создание тем самым препятствий межгосударственному хозяйственному взаимопроникновению, которое предусматривает договор, и охрану национального производства». Соглашение, решение или действие становится правонарушением, если оно подпадает под третье условие ст.85. а именно: «имеет своей целью или следствием устранение, ограничение или искажение конкуренции в пределах Общего рынка». Комиссии достаточно доказать одно: или цель или следствие, чтобы правонарушение существовало. По ранее упомянутому делу Consten and Grundig v. Commission имело место не только причинение вреда торговле в пределах ЕЭС, но и цель соглашения между «Грундиг» и «Констан» была антиконкурентной. Конкуренция ограничивалась положениями этого соглашения об исключительности (эксклюзивности): «Грундиг» не должна была снабжать своей продукцией никого, кроме «Констан», а последняя обязывалась не торговать продукцией конкурентов немецкой компании. При оценке противоконкурентных последствий соглашений, решений и действий предприятий учреждения ЕС должны, согласно решению Суда правосудия в 1966г по делу La Technigue Miniere v. Maschinenbau, проанализировать их и с правовой и с хозяйственной точек зрения, в частности изучить состояние соответствующего рынка; происхождение и количество продукции, полностью или часть ее, на которую распространяется соглашение; является ли соглашение единичным или частью серии соглашений; строгость оговорок в соглашении, направленных на охрану исключительного посредничества, и т.д. Последствия ограничения конкуренции должны быть заметны, ощутимы. В целях разъяснения предписаний об ощутимости последствий Комиссия ЕЭС сформулировала в 1970 г указания по малым соглашениям. Согласно этому указанию не преследуются такие соглашения, действия которых распространяется на товары и услуги, составляющие не более 5% всего рынка подобных товаров и услуг, и в которых участвуют предприятия с общим годовым товарооборотом, не превышающим 200 млн. европейских валютных единиц (еве или экю). Но в ряде случаев положения части 1 ст.85 Римского договора не применяются. Они перечислены в части 3 ст.85, допускающей как индивидуальные, так и коллективные исключения: «Положения части 1 могут быть, однако, объявлены в качестве неприменимых в отношении: любого соглашения или категории соглашений между предприятиями; любого решения или категории решений ассоциаций предприятий; любого согласованного действия или категории согласованных действий, которые содействуют улучшению производства или распределению товаров либо техническому или хозяйственному прогрессу, одновременно обеспечивая потребителям справедливую долю итоговых благ, и которые не налагают на соответствующие предприятия ограничений, ненужных для достижения указанных целей; не предоставляют таким предприятиям возможность устранения конкуренции в отношении существенной части соответствующей продукции». Первоначально Комиссия ЕС была вправе предоставлять только индивидуальные исключения, но в 1965г Совет ЕС Предписанием 19/65 делегировал ей полномочия устанавливать коллективные отступления для соглашений, предусматривающих исключительные права на распределение и покупку продукции, на лицензирование прав интеллектуальной собственности. К 1990 г. Комиссия представила 7 групповых исключений общего применения и особые изъятия для автодорожного, морского и воздушного транспорта. Намечалось также предоставление Комиссии полномочия на предоставление отступления для страхового дела. Число индивидуальных исключений было в эти годы невелико. Своего максимума оно достигло в 1988г десяти. Изъятия предоставляются Комиссией обычно на ограниченный период времени. 3. Россия В России так же, как и в ЕС вопросы антимонопольного права стали предметом конституционного регулирования. Основные положения этой отрасли права закреплены в ст.ст. 8, 34 и 74 Конституции Российской Федерации. В них декларируется равенство всех форм собственности; свобода хозяйственной деятельности; свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, недопущение монополизации и недобросовестной конкуренции, защита свободной и честной конкуренции. Более подробные нормы антимонопольного права, в том числе и по антиконкурентным соглашениям и действиям, содержатся в главном антимонопольном законе России – Законе о конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках от 22 марта 1991 г. Этот закон неоднократно изменялся. Наибольшие изменения были внесены в него Федеральным Законом от 25 мая 1995 г. в сторону его расширения и детализации. Ст. 6 Закона о конкуренции запрещает соглашения (согласованные действия) хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию. Раздел 1 этой статьи распространяется на соглашения хозяйствующих субъектов – конкурентов (в том числе и потенциальных), т.е. касается горизонтальных соглашений, но не на все соглашения. Под действие этого раздела подпадают только конкуренты, имеющие или могущие иметь рыночную долю более 35%. Таким образом, в этом разделе речь идет о группе хозяйствующих субъектов, занимающих на рынке доминирующее положение, о групповом доминировании, о групповом монополисте. Законодательство, административная и судебная практика США и ЕС такого ограничения не знают. Необходимость подобного ограничения в российском законе вызывает сомнение. Раздел 1 ст. 6 приводит перечень соглашений, которые запрещены. Они следующие: установление (поддержание) цен (тарифов), скидок, надбавок (доплат), наценок; повышение, снижение или поддержание цен на аукционах и торгах; раздел рынка по территориальному принципу, по объему продаж или закупок, по ассортименту реализуемых товаров либо по кругу продавцов ли покупателей (заказчиков); ограничение доступа на рынок или устранение с него других хозяйствующих субъектов в качестве продавцов определенных товаров или их покупателей (заказчиков); отказ от заключения договоров с определенными продавцами или покупателями (заказчиками). изъятие товаров из обращения, целью или результатом которого является создание или поддержание дефицита на рынке, либо повышение цен; навязывание контрагенту условий договора, не выгодных для него или не относящихся к предмету договора (необоснованные требования передачи финансовых средств, иного имущества, имущественных прав, рабочей силы контрагента и др.); включение в договор дискриминирующих условий, которые ставят контрагента в неравное положение по сравнению с другими хозяйствующими субъектами; согласие заключить договор лишь при условии внесения в него положений, касающихся товаров, в которых контрагент (потребитель) не заинтересован; создание препятствий доступу на рынок (выходу с рынка) другим хозяйствующим субъектам; нарушение установленного нормативными актами порядка ценообразования; установление монопольно высоких (низких) цен; сокращение или прекращение производства товаров, на которые имеются спрос или заказы потребителей, при наличии безубыточной возможности их производства; необоснованный отказ от заключения договора с отдельными покупателями (заказчиками) при наличии возможности производства или поставки соответствующего товара. Этот перечень не является окончательным, и антимонопольные органы вправе рассматривать любое другое соглашение между конкурентами, ограничивающее конкуренцию, незаконным. Указанный перечень представляет собой фактически обобщение опыта США, ЕС и других стран, которые приступили к антимонопольному регулированию раньше России. Как следует из раздела 3 ст. 6 к соглашениям между конкурентами применяется по существу доктрина per se, разработанная американскими судами. Наличие такого соглашения остаточно само по себе для того, чтобы они были запрещены вне зависимости от возможного положительного эффекта от действий конкурентов, заключивших соглашение. Раздел 2 ст. 6 запрещает также вертикальные антиконкурентные соглашения – соглашения между неконкурирующими хозяйственными субъектами, один из которых занимает доминирующее положение (т.е. имеет рыночную долю 35% и более), а другой является его поставщиком или покупателем (заказчиком). Раздел 4 ст. 6 запрещает координацию предпринимательской деятельности, осуществляемую объединениями коммерческих организаций (союзами или ассоциациями), хозяйственными обществами или товариществами. Нарушитель этого запрета может быть в судебном порядке ликвидирован по иску антимонопольного органа. В соответствии с разделом 3 ст. 6 в исключительных случаях соглашения, предусмотренные разделами 2 и 4, могут быть признаны правомерными, если хозяйствующие субъекты докажут, что положительный эффект от их действий, включая и социально-экономическую сферу, превысит отрицательные последствия для соответствующего товарного рынка. Особенностью российской практики антимонопольного регулирования является распространение действия Закона о конкуренции на акты, действия и соглашения органов исполнительной власти федерации и ее субъектов, на органы местного самоуправления. Ст. 8 закона запрещает этим органам заключать между собой или хозяйствующими субъектами соглашения либо предпринимать согласованные действия, направленные на: повышение, снижение или поддержание цен (тарифов); раздел рынка по территориальному принципу, по объему продаж или закупок, по ассортименту реализуемых товаров либо по кругу продавцов или покупателей (заказчиков); ограничение доступа на рынок или устранение с него хозяйствующих субъектов. США не знают ничего подобного. Законодательство ЕС уделяет антиконкурентным действиям меньше внимания, чем российское. Такая особенность российского антимонопольного регулирования вызвана тем, что главными монополистами в советский период России были государственные учреждения, которые и в наше время продолжают по инерции действовать промонополистически, антиконкурентно. Российские антимонопольные органы в первые годы их работы больше всего внимания уделяли проведению в жизнь не ст. 6 Закона о конкуренции, а ст. 5, запрещающей хозяйственным субъектам – монополистам злоупотреблять своим доминирующим положением. Так, в 1993-1995 гг. им были выданы по хозяйствующим субъектам 1748 предписаний о нарушении ст. 5 закона и только 164 предписания о нарушении ст. 6, т.е. в 10,7 раза больше. Такая же картина наблюдалась и с проведением в жизнь ст.8 Закона о конкуренции по сравнению с исполнением ст. 7 этого же Закона, которая запрещает органам исполнительной власти федерации и ее субъектам принимать акты и совершать действия, направленные на сохранение монопольного положения хозяйствующих субъектов. В те же годы по ст. 8 антимонопольными органами было выдано 136 предписаний против 753 предписаний, выданных по ст. 7, т.е. в 5,5 раз меньше. Подобное положение с проведением в жизнь ст.ст. 5-8 Закона о конкуренции опять-таки является следствием высокой степени монополизации производства и торговли в России, что заставляет антимонопольные органы обращать внимание на действия хозяйствующих субъектов-монополистов и действия органов исполнительной власти и местного самоуправления, способствующие сохранению и укреплению положения этих монополистов. * * * Анализ законодательства США, ЕС и России об антиконкурентных соглашениях, а также административной и судебной практики проведения его в жизнь позволяет сделать вывод о том, что Россия стала на путь, проложенный ее предшественниками, приняла законодательные нормы, учитывающие их опыт и особенности своего политического и хозяйственного положения, имеет достаточный законодательный материал для успешного исполнения Закона о конкуренции. Осуществлению закона могло бы содействовать проведение целого ряда мер, в числе которых, во-первых, увеличение в наших антимонопольных учреждениях пропорции юристов и, во-вторых, предоставление российским судам большей свободы в толковании и применении наших антимонопольных актов. Первая мера необходима по тому, что в наших антимонопольных органах юристы, как правило, в меньшинстве, в то время как в США и странах ЕС они обычно в подавляющем большинстве. Такая разница сказывается на качестве работы наших органов. Для увеличения доли юристов необходимо дальнейшее расширение преподавания антимонопольного права в российских вузах, причем в качестве обязательного предмета. Вторая мера оправдывается в значительной мере тем, что наши антимонопольные акты при всех их достоинствах далеки от совершенства (составляются в основном не юристами, а экономистами) и лучше всего они могут быть истолкованы и применены судами, где юристы обычно наиболее квалифицированные. В развитых странах, в особенности в странах англосаксонской системы права, суды играют решающую роль в толковании, применении и развитии права. |