|
55 приводит юристов к необходимости поиска вреда в орудиях, средствах и способах деяния, да и в самом преступнике. Само по себе терпящее ущерб благо, конечно, не отличается вредностью, а всего лишь служит объектом посягательства. Но именно ценность разрушаемых преступлением общественных отношений является первичным и наиболее сильным аргументом в пользу вредоносности посягательства, его криминализации в законе и последующего преследования. Эти мысли задают и последовательность научного анализа, противную той, что предлагает П.А. Фефелов. 2. Содержание, структура объекта и проблема его предметности. В развёртывании и уточнении представлений на сей счёт отечественная наука прошла длинный путь. В XIX и начале XX столетия в качестве объекта рассматривались: субъективное право потерпевшего; правовое благо или интерес; отдельная правовая норма или Уголовное уложение в целости. Свои взгляды на сей счёт высказывали такие авторитеты, как С.М. Будзинский, П.Д. Калмыков, А.Ф. Кистяковский, Н.А. Неклюдов, Н.Д. Сергеевский, В.Д. Спасович, Н.С. Таганцев и др. Постепенно выкристаллизовывалось двойное понимание объекта преступления: а) как объекта защиты (ценности общества, находящиеся под охраной уголовного закона, абстрактные блага); б) как объекта действия (предмет посягательства, способный к физическим трансформациям и перемещению в пространстве). Доктринальный дуализм в данном частном вопросе выражал диалектику жизни, единство и взаимосвязь юридического и фактического начал, материального и формального уровней, бытийности и абстракции. Нужно было выбирать приоритет в толковании объекта. К этому подталкивала и следственно-судебная практика, законодательство, само преступное поведение людей. Развитие общества всё в больших размерах требовало защиты нематериальных ценностей: объектов интеллектуальной собственности, чести и достоинства обывателей, общественного порядка и нравственности, экономической безопасности то есть таких благ и интересов, посягательства на которые вовсе не требует присутствия каких-либо материальных носителей. За |
72 от установленных судом объекта посягательства, (подчеркнуто нами М.К.), формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к соответствующей категории преступлений (статья 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами (т.е. более честными данными — М.К.) содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии)»1. Иногда в специальной литературе утверждается, что «объект не содержит общественной опасности и не может рассматриваться в е£ структуре. Однако степень общественной опасности зависит от важности объекта, что находит абстрактное выражение в санкциях статей Особенной части»1 2. В связи с этим рекомендуется: «для раскрытия механизма причинения вреда общественным отношениям необходимо установление связи в направлении не от объекта к умыслу и неосторожности, а от умысла и неосторожности (субъективной стороны) к объекту»3. Мы не можем разделить подобные взгляды. Выведение объекта за рамки суждений о вредоносности деликта обесценивает уголовную ответственность, сужает социально-нравственную ориентацию, упраздняет главный приоритет категоризации преступлений и тяжести санкций, закономерно приводит юристов к необходимости поиска вреда в орудиях, средствах и способах деяния, да и в самом преступнике. Само по себе терпящее ущерб благо, конечно, не отличается вредностью, а всего лишь служит объектом посягательства. Но именно ценность разрушаемых преступлением общественных отношений является первичным и наиболее сильным аргументом в пользу вредоносности посягательства, его криминализации в законе и последующего преследова1 Пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания». Цит по судебная практика по уголовным делам в 2-х частях. Часть 1. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации. // С ост. С. А. Подзоров. M : «Экзамен», 2001, с. 509. 2 Фефелоа ПА Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы). М: Наука, 1992. с. 26. 5 тамже,с.27. 73 ния. Эти мысли задают и последовательность научного анализа, противную той, что предлагает П.А. Фефелов. 2. Содержание, структура объекта и проблема его предметности. В развертывании и уточнении представлений на сей счет отечественная наука прошла длинный путь. В XIX и начале XX столетия в качестве объекта рассматривались: субъективное право потерпевшего; правовое благо или интерес; отдельная правовая норма или Уголовное уложение в целости. Свои взгляды на сей счет высказывали такие авторитеты, как С.М. Будзинский, П.Д. Калмыков, А.Ф. Кистяковский, Н А. Неклюдов, Н.Д. Сергеевский, В.Д. Спасович, Н.С. Таганцев и др. Постепенно выкристаллизовывалось двойное понимание объекта преступления: а) как объекта защиты (ценности общества, находящиеся под охраной уголовного закона, абстрактные блага); б) как объекта действия (предмет посягательства, способный к физическим трансформациям и перемещению в пространстве). Доктринальный дуализм в данном частном вопросе выражал диалектику жизни, единство и взаимосвязь юридического и фактического начал, материального и формального уровней, бытийности и абстракции. Нужно было выбирать приоритет в толковании объекта. К этому подталкивала и следственно-судебная практика, законодательство, само преступное поведение людей. Развитие общества все в больших размерах требовало защиты нематериальных ценностей: объектов интеллектуальной собственности, чести и достоинства обывателей, общественного порядка и нравственности, экономической безопасности то есть таких благ и интересов, посягательства на которые вовсе не требует присутствия каких-либо материальных носителей. Законодатель вынужден брать под свою защиту «неовеществлбнные» ценности, а наука корректирует свои вчерашние постулаты. Постепенно она дрейфует в сторону признания объектом преступления общественных отношений, строя жизни, области межличностных контактов. |