|
60 правовыми отношениями общественных не подтверждается социологическими данными, и мы уже писали об этом: не все человеческие блага, интересы и контакты, подвергаемые преступным атакам, до этих нападений регламентируются государством в качестве положительного поведения. Вероятно, особенности уголовно-правовых, по преимуществу охранительных, отношений дают основание к корректировке общеюридических представлений о правоотношении и его объекте. Ведь до и при совершении преступления злодей и пострадавшая сторона (потерпевший, общество, государство) в правовой связи по общему правилу не состоят, а после — в уголовнопроцессуальные контакты с преступником вступает государство в лице уполномоченных органов, а не частные лица. Ясно, что фактические общественные отношения до посягательства не равноценны, а чаще прямо противоположны по своему содержанию социальной ценности и назначению контактов, взаимодействию преступника с органами следствия и судом. Следовательно, для уголовного права возможна своя трактовка объекта преступления, вызванная спецификой охранительной функции. На наш взгляд, правы те учёные, которые, не отождествляя объект с предметом и не поглощая общественных отношений правовыми, не отрицая значимость методологически выдержанных концепций общей юриспруденции, находят объект преступления более широким понятием, чем общественные либо правовые отношения. Кажется, первым эту мысль высказал академик Кудрявцев В.Н. Он полагал, что объект посягательства охватывает: «а) фактически общественные отношения между людьми; б) их правовую форму или оболочку; в) материальные формы, условия и предпосылки существования этих общественных отношений»1. Ещё более конкретно высказатся на этот счёт А.И. Бойко: «Под объектом посягательства понимается общественное отношение (благо, интерес), подлежащее уголовно-правовой охране. В структуре самого объекта принято выделять собственно общественные отношения и связи, реже их пра1 Теоретические основы квалификации преступления. М.: Госюриздат, 1963, с. 166. |
данными, и мы уже писали об этом: не все человеческие блага, интересы и контакты, подвергаемые преступным атакам, до этих нападений регламентируются государством в качестве положительного поведения. Вероятно, особенности уголовно-правовых, по преимуществу охранительных, отношений дают основание к корректировке общеюридических представлений о правоотношении и его объекте. Ведь до и при совершении преступления злодей и пострадавшая сторона (потерпевший, общество, государство) в правовой связи по общему правилу не состоят, а после в уголовнопроцессуальные контакты с преступником вступает государство в лице уполномоченных органов, а не частные лица. Ясно, что фактические общественные отношения до посягательства не равноценны, а чаще прямо противоположны по своему содержанию социальной ценности и назначению контактов, взаимодействию преступника с органами следствия и судом. Следовательно, для уголовного права возможна своя трактовка объекта преступления, вызванная спецификой охранительной функции. На наш взгляд, правы те ученые, которые, не отождествляя объект с предметом и не поглощая общественных отношений правовыми, не отрицая значимость методологически выдержанных концепций общей юриспруденции, находят объект преступления более широким понятием, чем общественные либо правовые отношения. Кажется, первым эту мысль высказал академик Кудрявцев В.Н. Он полагал, что объект посягательства охватывает: «а) фактически общественные отношения между людьми; б) их правовую форму или оболочку; в) материальные формы, условия и предпосылки существования этих общественных отношений»1. Еще более конкретно высказался на этот счет А.И. Бойко: «Под объектом посягательства понимается общественное отношение (благо, интерес), подлежащее уголовно-правовой охране. В структуре самого объекта принято выделять собственно общественные отношения и связи, реже их правовую оболочку (правоотношения) и совсем редко (выделено нами М.К.) об1 Теоретические основы квалификации преступлен ил. М.: Госюриадвт, 1963, с. 166. |