|
164 Но это вовсе не означает, что такая информация всегда будет являться тайной частного характера. Указанные спецсредства с таким же «успехом» могут использоваться при шпионаже, незаконном получении сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну и при совершении целого ряда других, абсолютно разно-объектных преступлений. А с точки зрения действующего законодательства, любое незаконное изготовление, приобретение с целью сбыта, сбыт такого спецсредства расценивается как преступление против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Анализируя судебную практику мировых судей, вывод напрашивается сам собой, (см. Приложение №1), ч. 3 ст. 138 УК России применяется чаще и самостоятельно. Полагаем, что лучшим выходом из описанной ситуации является перемещение ч. 3 ст. 138 УК России в самостоятельную статью, как состава преступления, непосредственным объектом которого никак не может всегда расцениваться право на неприкосновенность тайны частного характера. Квалифицирующие признаки выступают средством законодательной дифференциации, прежде всего, ответственности, а через нее и наказания. Квалифицированный состав преступления должен содержать помимо признаков основного состава специальные признаки, влекущие изменения юридической оценки содеянного и увеличение наказуемости в сравнении с основным составом. В нашем случае ч. 3 ст. 138 УК России не отвечает указанным условиям. Названная норма выступает самостоятельным составом преступления. Не вызывает сомнений, что использование специальных средств, предназначенных для подсматривания, подслушивания, проникновения в линии связи и передачи информации, способствует доступу преступника к сведениям о частной жизни человека. Но само по себе незаконное, производство спецтехники (или ее незаконный сбыт) вряд ли может быть отнесено к общественно опасным деяниям, непосредственно посягающим на неприкосновенность частной жизни. Кроме того, предметом основного состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 138 УК России, являются сведения, содержащиеся в письмах, телефонном разговоре, телеграмме и т. д., а предметом состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 138 УК России, выступают специальные технические средства, предназначен |
ства, функционально предназначенного для поражения «живой мишени») тоже создает потенциальную угрозу убийства4 — но вряд ли .кто-нибудь будет настаив-ать на включении в♦ ► CTf 105 УК РФ части третьей/ где устанавливалась бы от-I I ветственность за незаконные производство, приобретение,: I г i 4 сбыт и т.д. «оружия, предназначенного для умышленного i ' лишения жизни другого челобека». * + а Но даже не это'соображение главное.' В диспозиции ч. 3 ст. 138 УК РФ говорится о предметах («специальных , I технических средствах») ,. предназначенных для негласного,а Р получения информации. Но это ведь вовсе не означает, I Iа что такая информация всегда будет являться тайной лич» ♦ 4 * ной корреспонденции. ■ « Указанные спецсредства с таким же «успехом» могут использоваться при шпионаже, незаконном получении сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну и при совершении целого ряда других, абсолютно разнообъектных преступлений. А, с точки зрения действующего законодательства, любое незаконное изготовление, приобре* ' тение с целью сбыта, сбыт такого спецсредства расцениi * вается как преступление против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Абсурд прибор изготавливается в целях, скажем, шпионажа, а квалификация происходит по статье, размещенной в 19-й главе УК РФ. Приведем наглядный пример из судебной практики Южного Федерального округа. Как указано в приговоре Пятигорского городского суда от 8 июля 2002 года, Г. в не установленное следствием время, месте, являясь инженером по стандартизации |