|
14 ландшафт, переменчивый, изрезанный речками и ручьями, а также влияние Пруссии и Прибалтики. В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутствие сильных общинных традиций в этом месте сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, ее однородностью на очень больших пространствах и низким уровнем агрокультуры. Не дворянские латифундии и крупные помещичьи хозяйства, а принадлежавшие представителям сельской буржуазии владения средних размеров с развивающимися на их основе хозяйствами фермерского типа были более характерны для этой зоны. Хотя здесь пережитки крепостничества исключали возможность создания настоящего фермерского хозяйства. В центрально-нечерноземном районе крестьянин, наоборот, много сил должен был вкладывать в возделывание своего надела. Без ухода здешняя земля ничего не родила. Удобрение почвы началось здесь с незапамятных времен. А с конца XIX в. участились случаи коллективных переходов целых селений к многопольным севооборотам с высевом кормовых трав. Деятельность правительства принесла бы гораздо больше пользы, если бы в центрально-нечерноземных губерниях оно вместо насаждения хуторов и отрубов оказывало помощь интенсификации крестьянской агрокультуры в рамках общины, чего не было предпринято [3]. В центрально-нечерноземных губерниях основным препятствием к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было крестьянское малоземье. Здесь большая часть земель приходилась на помещичьи латифундии. Таким образом, можно вполне согласиться с П.И. Соловьевым [118], который в своей книге «Пути аграрного капитализма в России», рассматривая разные аграрно-типологические позиции, пришел к выводам, что вместо традиционно выделяемых зон «прусского» и «американского» путей аграрного капитализма в России сложились три зоны: помещичья («прусский» путь, |
американский историк Дж. Ейни, который показал бы, что соединенные вместе поля принесли с собой агрикультурный прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрикультуры фактически отрицают подобную причинно-следственную связь». Несмотря на все старания правительства, хутора прививались только в северо-западных губерниях страны, чему способствовал местный ландшафт, переменчивый, изрезанный речками и ручьями, а также влияние Пруссии и Прибалтики. В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутствие сильных общинных традиций в этом месте сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, её однородностью на очень больших пространствах и низким уровнем агрокультуры. Не дворянские латифундии и крупные помещичьи хозяйства, а принадлежавшие представителям сельской буржуазии владения средних размеров с развивающимися на их основе хозяйствами фермерского типа были более характерны для этой зоны. Хотя и здесь пережитки крепостничества исключали возможность создания настоящего фермерского хозяйства. В центрально-нечернозёмном районе крестьянин, наоборот, много сил должен был вкладывать в возделывание своего надела. Без ухода здешняя земля ничего не родила. Удобрение почвы началось здесь с незапамятных времён. А с конца XIX века участились слуг1аи коллективных переходов целых селений к многопольным севооборотам с высевом кормовых трав. «Сам факт глубокой интенсивности полевого хозяйства...уложившийся в систему общинно-чересполосного землепользования, не только не вызывает потребности, но даже служит препятствием к переходу на участковое землепользование», писал П. Н. Пермин, автор одной из лучших книг по этой проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо больше пользы, если бы в центрально-нечернозёмных губерниях оно вместо насаждения хуторов и отрубов оказывало помощь интенсификации крестьянской агрокультуры в рамках общины, чего не было предпринято. 15 в центрально-чернозёмных губерниях основным препятствием к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было крестьянское малоземелье. Здесь большая часть земель приходилась на помещичьи латифундии. Таким образом, можно вполне согласиться с П. И, Соловьевым, который в своей книге «Пути аграрного капитализма в России», рассматривая разные аграрно-типологические позиции, пришёл к выводам, что вместо традиционно выделяемых зон «прусского» и «американского» путей аграрного капитализма в России сложились три зоны: помещичья («прусский» путь, характеризующийся большой концентрацией земель в собственности одного землевладельца), фермерская зона (расположенная в южных губерниях и представляющая собой индивидуальное хозяйство, иногда семейного типа) и зона распространения семейно-трудового хозяйства крестьян-общинников (кооперативный тип ведения и организации сельского хозяйства). П. И. Соловьев подробно рассмотрел потенциалы всех типов хозяйств и пришёл к убеждению о преобладании крестьянского типа афарной революции и о наличии необходимых условий для его развития. Особо подчеркнём важность одного из положений, обоснованных в книге: мысль о необходимости региональных исследований как наиболее соответствующих особенностям государственной структуры России. Поэтому путь аграрного развития должен избираться не один для всей страны, а исходя из региональных особенностей и для каждого региона индивидуально с учётом агро-климатических условий, обеспеченности землей и с учётом исторически сложившихся форм ведения сельского хозяйства. И эта мысль не нова. Так, при обсуждении аграрной реформы, предложенной Столыпиным, в Думе 29 депутатов во главе с Д. А. Олсуфьевым представили особое мнение, предостерегая против «схематически-шаблонного, однообразнодогматического решения в центральных учреждениях аграрного вопроса без достаточного внимания ко всем разнообразным бытовым, географическим и другим особенностям России». Но эти весьма резонные доводы не встретили понимания, и большинство депутатов поддержало представленные министром тезисы. 16 |