|
нии, например, преступности в сфере экономической деятельности, не приходится. Такая перестройка на уровне практической деятельности может произойти только после того, как значительная часть проблем будет решена на уровне научном —методологическом. Лишь после этого наилучшие результаты методологических разработок могут воплотиться в некоторые методические модели работы практиков, например, оперуполномоченных или следователей. Понятно, что это не простой путь совершенствования практики расследования. Но простые решения —это путь в тупик. Рассуждать о методологии научной деятельности непросто. Во-первых, наиболее «продвинутые» в этой части ученые довольно хорошо освоили «птичий» язык и не видят меры в этом1. Во-вторых, едва ли не каждый исследователь сам себе методолог. Впрочем, уже пора признать: всякое научное (логическое) описание внутренней структуры механизма преступной деятельности либо механизма расследования преступлений посредством модели есть практическое осуществление задач исследователя. Это более или менее систематизированный взгляд с точки зрения пользователя такой модели. Кроме того, большинство авторов смотрит на методологию исследования сквозь собственные убеждения, ведомственные установки и научные тенденции, выраженные в трудах известных ученых, своей научной школы, своих учителей и научных руководителей. Нет и не может быть прямых и непосредственных переходов от потребностей практики расследования к теоретической «машине» уголовнопроцессуальной или криминалистической науки. Это возможно только через методологическое проектирование исследований. Причем первоначально выбор методологических средств ведется в самом широком диапазоне, в том числе и в 32 1 Организатор и руководитель неформального межрегионального научного сообщества «Московский мстодолого-псдагогичсский кружок» (с 1978 г.) О.С. Анисимов вообще называет таких специалистов «мыслительными экстремистами». |
13 4 стен корреляционных отношений как основы для иерархической системы типовых версий. Методологическая база диссертационного исследования представлена общенаучным методом диалектического материализма и частными методами научного познания: индуктивным, дедуктивным, анализа, синтеза, историческим, социологическим, сравнительным, факторным и кластерным методами. В диссертации применены многие элементы достаточно известных методологических подходов: системно-структурного (И. В. Блауберг, П. В. Копнин, Б. Рассел, В. С. Тюхтин, А. Уайтхед, А. И. Уемов, А. Д. Урсул, А. П. Шептулин, Э. Г. Юдин), функционального (Н. М. Амосов, П, К. Анохин, С. Бир, К. В. Судаков, Ю. М. Пратусевич, М. В. Сербиненко, Г. Н. Орбачевская), “продуцирования’' (Р. Акофф, Ф. Эмери), “тектологического" (А. А. Богданов), структурно-иерархического (К. Кернс, Дж. Клир, Т. Саати), объектно-ориентированного (Г. Буч, С. Меллор, Э. Ф. Телло, С. Шлеер) и, наконец, “классического” (В. Гегель, Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, К. Р. Мегрелидзе и др.). Выход в философские, социологические, психологические и иные поведенческие области знания делается только затем, чтобы криминалистика была бы по отношению к ним частной наукой. Позиция исследователя должна находиться на вышележащем методологическом уровне. Пора признать: всякое научное (логическое) описание внутренней структуры механизма преступной деятельности посредством модели есть практическое осуществление задач исследователя. Это более или менее систематизированный взгляд с точки зрения пользователя такой модели. Так или иначе, автор смотрел на методологию исследования сквозь собственные убеждения, ведомственные установки и научные тенденции, выраженные в трудах известных отечественных ученых: Т. В. Аверьяновой, Р. С. Белкина, И. А. Возгрина, И. Ф. Герасимова, В. Д. Грабовского, С. П. Голубятникова, Л. Я. Драпкина, А. В. Дулова, Г. Г, Зуйкова, Е. П. Ищенко, М. К. Каминского, В. Н. Карагодина, 3. И. Кирсанова, А. М. Кустова, В. Я. Колдина, объяснимый, помимо статистики, другими, уже установившимися, психологическими и социологическими законами”.] Таким образом, можно видеть, что имеется несколько смежных научных дисциплин, в которых понятие “механизм преступной деятельности” могло бы повлиять на методологию решения конкретных исследовательских задач. Все это ставит проблему тщательного изучения категориальной характеристики механизма преступления в криминалистической науке. Но эта проблема упирается в другую, не менее важную —проблему разработки самой программы анализа данной категории. В свою очередь, та и .другая проблемы исследования имеют один корень они являются следствиями того, что в криминалистике отсутствует частная теория механизма преступной деятельности. По нашему мнению, в эпицентре названных проблем находится та, которую можно назвать узловой. Разработка и реализация методологического сценария криминалистического исследования механизма преступной деятельности в целом может существенно продвинуть решение прикладных и теоретических вопросов. 1,2. Основные методологические условия и допущения Нет и не может быть прямых и непосредственных переходов от потребностей практики расследования к теоретической “машине” криминалистической науки. Это возможно только через методологическое проектирование криминалистических исследований. Причем первоначально выбор методологических средств ведется в самом широком диапазоне, в том числе и в общенаучной методологии. Выделяется все, что может быть хоть в какой-то степени полезным. Но для такого выделения нужны специальные методологические исследования. А чтобы их провести, нужны теоретические представления. 1 Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908. С. 171. 89 * в третьем операция это отдельное действие в ряду подобных и т. д.1В итоге получается, что понятия “способ", “действие" и “операция" являются синонимами. Вряд ли кто будет отрицать, что мы имеем дело со сложной системой. Такая система обладает свойствами, не поддающимися интуитивному пониманию и глобальной оценке. Так, например, предполагается: если выделить все элементы и стороны в модели преступной деятельности (функциональную, логическую и др.), то мы тем самым познаем реальность. На самом деле это не более как ловушка для ума в том смысле, что подталкивает его к неправильным представлениям. Если составляющие элементы системы разработаны недостаточно, то в целом нельзя утверждать о полном ее понимании. Автору можно ожидать упреки в проявлении позднего скептицизма или раннего агностицизма. Но стоит вспомнить утверждение Б. Рассела: “Всякое знание является до некоторой степени сомнительным, и мы также не можем сказать, при какой степени сомнительности оно перестает быть знанием, как не можем считать, сколько человек должен потерять волос, чтобы считаться лысым”.2 Пора признать: всякое научное (логическое) описание внутренней структуры преступной деятельности посредством модели есть практическое осуществление задач исследователя. Это более или менее систематизированный взгляд с точки зрения пользователя такой модели. Именно с этой точки зрения модель преступной деятельности состоит, как минимум, из трех иерархических уровней. Такое суждение обосновывается наличием трех “процессов": 1) процесса деятельности в целом; 1О ж егов С. И., Ш ведов И. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1994. С. 445, 746, 749. 2Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957. С. 530. |