|
тивностыо система, появление которой законодатель стремился предотвратить угрозой уголовного наказания»1. Критика этого взгляда была весьма категоричной: «Сама постановка вопроса о возможности выработки криминалистикой «своего» понятия преступления, отличного от уголовно-правового, в научном плане некорректна». Это —«искусственно создаваемые проблемы»2. Действительно, собственно криминалистические классификации преступлений не были удачными. Так или иначе, авторы в качестве основания деления выбирали элементы состава преступления или же квалифицирующие обстоятельства, или же обстоятельства, подлежащие доказыванию3. Это не случайность. В таком случае, во-первых, приобретает смысл поиск приемлемого методологического компромисса между «неповторимостью» преступных проявлений и «общностью» базового механизма. Во-вторых, попытаться не столько развести структуры базовой и частной методик, сколько «помирить» их как проявление единства многообразия. Второе предложение Р.И. Могутина касается фиксации взаимосвязи различных видов преступлений в рамках одной и той же криминалистической характеристики. Это предложение трудно оспорить, поскольку оно давно реализовано вбольшинстве «систем данных». В.И. Куликов уделял особое внимание на своеобразные и устойчивые сочетания («букеты») видов преступлений в системе организованной преступной деятельности. Он писал: «Конкретный вид преступной деятельности 70 1Густое Г.А. Моделирование эффективный метод следственной практики и криминалистики // Актуальные проблемы советской криминалистики. М., 1980. С. 80. См. также: Клочков В.В., Образцов В.А. Преступление как объект криминалистического познания // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1985. Вып. 42. С. 44-45 и др. 2 См.: Кабанов П.П. О так называемом «криминалистическом» понятии преступления // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1987. Вып. 45. С. 138. 3 См., например: Образцов В.А. Криминалистическая классификация преступлении. Красноярск: Изд-во Красиояр. ун-та, 1988; и др |
77 Таким образом, на волне французской (“лионской”) социологической школы Листа Лакассаля, термин “преступная деятельность” вошел в научный оборот. Бели таковой термин применялся, то это означало, что речь шла не о преступлении, как юридическом понятии, а о человеческом проявлении, в основе которого были два фактора: объективный и субъективный. Эти факторы и “дают равнодействующую преступную деятельность”. Может быть, в этом выражении содержатся истоки современного дуализма: признания двойной биологической и социальной детерминации преступной деятельности.' В целом становятся понятными истоки той свободы, с которой в начале XX века русские юристы оперировали понятием “преступная деятельность”.1 2 Представляется, что это понятие и есть то “криминалистическое” понятие преступления, на чем настаивают современные криминалисты. Так, например, Г. А. Густов писал, что “в криминалистическом аспекте преступление это обусловленная обстановка и в ней отображающаяся реальность, целеустремленная, обладающая структурной устойчивостью и внутренней информативностью система, появление которой законодатель стремился предотвратить угрозой уголовного наказания”.3 Критика этого и других определений была весьма категоричной: “Сама постановка вопроса о возможности выработки криминалистикой “своего” понятия преступления, отличного от уголовно-правового, в научном плане некор1См., напр.: Долгова А. И. Системно-структурный характер преступности // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1984. Вып. 41. С. 6.; Кузнецова Н. Ф Проблемы уголовно-правовой детерминации. М., 1984. С. 48-56. ‘ См., например: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. СПб., 1910. С. 140.; Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. СПб.. 1913. С. 404.; Пусторослев П. П. Анализ понятия о преступлении. М., 1892. С. 153. 3Густов Г. А. Моделирование эффективный метод следственной практики и криминалистики // Актуальные проблемы советской криминалистики. М., 1980. С. 80. См. также: Клочков В. В., Образцов В. А. Преступление как объект криминалистического познания // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1985. Вып. 42. С. 44-45; и др. |