Проверяемый текст
Яруллин, Ильмир Иранович; Модернизация политической системы российского общества и государства: политико-правовое исследование (Диссертация 2005)
[стр. 32]

32 Потенциально-волевые концепции исходят из определения власти как способности или возможности навязывания воли каким-либо политическим субъектом.
Такой подход был особенно влиятелен в традиции немецкой политической мысли.
Г.В.Ф.
Гегель,
К.
Маркс, М.
Вебер и ряд других теоретиков использовали понятия «волевого свойства» или «волевой способности» в самых разных, порой даже когнитивно полярных определениях власти.
По классическому определению М Вебера, власть представляет собой «любую возможность проводить внутри данных общественных отношений собственную волю, даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чём такая возможность основывается».
Такое определение власти при желании можно интерпретировать и как «волевое отношение», но акценты у М.
Вебера, также как и у Г.В.Ф.
Гегеля или у К.
Маркса, всё же смещаются на трактовку её как
пекоего потенциала политического субт»екта, обладающего особыми субстанциональными качествами носителя власти.
Во многих волевых определениях и подходах к
вдасти ставится вопрос о средствах её реализации и способах «распредмечивания».
Одним
из первых, кто определил власть как «силовое распредмечивание», а также обнаружил сё важнейший признак в контроле над ресурсами, был в 30-е годы прошлого столетия американский политолог Ч.
Мерриэм.
Это позволяет выделить специфическую инструментально-силовую концепцию власти, связанную прежде всего с англо-американской традицией.
Уже в «Левиафане» Т.
Гоббса власть, которой обладает суверен, описывается не только как некий абстрактный потенциал, сколько как реальное средство принуждения, форма силового воздействия.
Трактовки феномена власти как реальной силы (т.е.
средства реализации воли) придерживаются и сторонники «силовой модели» власти
апгло-америкапской школы «политического реализма», которые и во внутренней (Д.
Кэтлин), и в международной (Г.

Моргснтау) политике определяют власть как силовое
[стр. 60]

политической власти, с известной долей условности и относительности, можно разделить при самом общем логико-гносеологическом анализе на два больших класса: Атрибутивно-субстанциональные, трактующие власть как атрибут, субстанциональное свойство субъекта, а то и просто как самодостаточный «предмет» или «вещь»; Реляционные, описывающие власть как социальное отношение или взаимодействие на элементарном и на сложном коммуникативном уровнях.
Атрибутивно-субстанциальные подходы к осмыслению власти, в свою очередь, можно подразделить на: яотенциально-волевые инструментально-силовые структурно-функциональные.
Потенциально-волевые концепции исходят из определения власти как способности или возможности навязывания воли каким-либо политическим субъектом.
Такой подход был особенно влиятелен в традиции немецкой политической мысли.
Г.В.Ф.
Гегель
и К.
Маркс, М.
Вебер и рад других теоретиков использовали понятия «волевого свойства» или «волевой способности» в самых разных, порой даже когнитивно полярных определениях власти.
По классическому определению М Вебера, власть представляет собой «любую возможность проводить внутри данных общественных отношений собственную волю.
даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чём такая возможность основывается».
Такое определение власти при желании можно интерпретировать и как «волевое отношение», но акценты у М.
Вебера, также как и у Г.В.Ф.
Гегеля или у К, Маркса, всё же смещаются на трактовку её как
некоего потенциала политического субъекта, обладающего особыми субстанциональными качествами носителя власти.
Во многих волевых определениях и подходах к
власти ставится вопрос о средствах сё реализации и способах «распредмечивания».
Одним
60

[стр.,61]

из первых, кто определили власть как «силовое распредмечивание», а также обнаружил её важнейший признак в контроле над ресурсами, был в 30-е годы американский политолог Ч.
Мерриэм.
Это позволяет выделить специфическую инструментально-силовую концепцию власти, связанную прежде всего с англо-американской традицией.
Уже в «Левиафане» Т.
Гоббса власть, которой обладает суверен, описывается не только как некий абстрактный потенциал, сколько как реальное средство принуждения, форма силового воздействия.
Трактовки феномена власти как реальной силы (т.е.
средства реализации воли) придерживаются и сторонники «силовой модели» власти
англо-американской школы «политического реализма», которые и во внутренней (Д.
Кэтлин), и в международной (Г.

Моргентау) политике определяют власть как силовое воздействие политического субъекта, контролирующего определённые ресурсы и при необходимости использующего даже прямое насилие.
В теории разработаны системная и структурно-функциональная концепции власти, связанные, прежде всего, с работами Т.
Парсона, Д.
Итона, Г.
Алмонда, М.
Крозье и других41.
По мнению Т.
Парсона, власть представляет собой особенное интегративное свойство социальной системы, имеющее целью поддержание её целостности, координацию общих коллективных целей с интересами отдельных элементов, а также обеспечивающее функциональную взаимозависимость подсистем общества на основе консенсуса граждан и легитимизации лидерства42.
К числу наиболее влиятельных подходов к определению власти относится и концепция власти Р.
Даля, определяющая власть как контроль за поведением.
В отличие от некоторых исследователей, допускающих существование властных отношений в животном мире и даже в неживой 41 Власть.
Очерки современной политической философии Запада / В.В.
Мшвениерадзе, И.И.
Кравченко, Е.В.
Осипова и другие.
М.: Наука, 1989.
С.
173.
42 Parsons, Talcott, Polity and Society, in ders.: Politics and Social Structure, New York, 1969, P.
103.
61

[Back]