|
57 стороны ближайшего инонационального окружения, это усиливающаяся подозрительность, отчужденность и отстраненность со стороны коллег по работе и друзей коренных национальностей. Все попытки русских в неформальном общении выяснить причины таких изменений в отношениях, как правило, натыкались на холодно-корректное молчание ответ, даже тогда, когда респондентами было принято решение об отъезде. Собирались ещи в контейнера и продавались за бесценок квартиры, друзья и соседи титульных национальностей «по-восточному» помогали в сборах, желали счастливого пути и скорейшего обустройства на новом месте, в России, но никто из них не произнёс таких желанных для отъезжающих слов: «Не уезжайте, ведь столько лет проработали вместе, прожили бок о бок». «Не гнали, не стреляли, слава богу в спину, но и не удерживали», с горечью и болью вспоминали респонденты Большинство интервьюируемых переселенцев отвечали примерно так: «Оставались, пока хватало сил и терпения, долго взвешивали все «за» и «против», надеялись, что все перемелется, что здравый смысл восторжествует. Но с каждым днём ситуация и политико-экономическая и социально-психологическая только накалялась». * Осознание собственной ненужности и невостребованности той стране, которую считали Родиной, потеря смысла жизни, уверенности и уважения к себе это весьма показательные симптомы состояния, которое можно назвать кризисом личностной и социальной идентичности и которое испытали до 70% опрошенных вынужденных переселенцев. О наличии кризиса этнической идентичности свидетельствует тот факт, большинство оеспондентов на вопоос: «Изменилось ли в последнее вг что Ваше отношение к русскому народу?» ответили утвердительно, причём это изменение произошло не в положительную сторону. Мигранты чаще всего называли негативные чувства, связанные с этнической принадлежностью (обиду, вину, стыд, униженность, ущербность). |
«жить и работать, быть полезным Родине, себя реализовать». В то время, как представлялось многим, в этих республиках было больше условий и возможностей для этого. Люди не просто приживались на новом месте, они, можно сказать, «врастали корнями в эту землю»: строили дома и семьи, растили детей и делали карьеру, усваивали многие материальные и духовные элементы «чужой» культуры. Недаром на вопрос интервью: «Чем является для Вас страна, где Вы жили до переезда в Россию?», более половины опрошенных нами переселенцев ответили: «Моей настоящей родиной». Отвечали так даже те, кто родился в России и уехал из нее вместе с родителями в детском или подростковом возрасте. Так, среди таких респондентов запомнилась женщина, родившаяся и выросшая в Московской области, затем в 17летнем возрасте уехавшая в Туркмению и прожившая там почти 30 лет. Судьба заставила ее вернуться на родину своих предков, но мысли и сердце ее тесно связаны с родным Туркменистаном. В конце 80-х начале 90-х гг. под влиянием изменившейся этнополитической ситуации русских за пределами Российской Федерации все чаще и чаще стали называть «завоевателями», «оккупантами», «некоренной нацией». Самое печальное и унизительное, с чем столкнулись в этот период русские, проживающие в республиках Средней Азии и Казахстане (здесь мы исключаем случаи вооруженного насилия, имевшие место в некоторых из этих республик), и о чем наиболее эмоционально говорили наши респонденты, это «закрытость» и холодность в общении со стороны ближайшего социального инонационального окружения, это усиливающаяся подозрительность, отчужденность и отстраненность со стороны коллег по работе и друзей коренных национальностей. Все попытки русских в неформальном общении выяснить причины таких изменений в отношениях, как правило, натыкались на холодно-корректное молчание в ответ. Даже тогда, когда нашими респондентами было принято решение об отъезде, собирались пожитки в контейнера и продавались за бесценок квартиры, друзья и соседи титульных национальностей «по-восточному» помогали в сборах, желали счастливого пути и скорейшего обустройства на новом месте, в России, но ниотъезжающих о те, ведь столько лет проработали вместе, прожили бок о бок». «Не гнали, не 138 стреляли, слава богу в спину, но и не удерживали» с горечью и болью вспоминали наши респонденты. Тогда мы спрашивали наших респондентов: «Если не гнали и не стреляли, наверно, можно было остаться на прежнем месте жительства и продолжать там жить и работать?» Большинство интервьюируемых нами переселенцев отвечали примерно так: «Оставались, пока хватало сил и терпения, долго взвешивали все «за» и «против», надеялись, что все перемелется, что здравый смысл восторжествует. Но с каждым днем ситуация и политикоэкономическая и социально-психологическая только накалялась». Здесь уместно будет привести монолог 45-летнего мужчины, приехавшего из Киргизии в 1998 году: «Я устал без конца доказывать и себе и другим, что людей надо уважать за их личные или профессиональные качества независимо от разреза глаз, широты скул, цвета кожи и волос, я устал никогда не забывать о том. что я русский., я устал быть в постоянном напряжении и думать лишь о том, как бы никого не обидеть, так как любая моя, в национальном отношении нейтральная, фраза могла быть воспринята с национальным подтекстом. Я не мог и не хотел больше тратить свою оставшуюся и не такую уж длинную жизнь на борьбу с ветряными мельницами. Ради чего оставаться? Постоянно чувствовать, что в тебе не только не нуждаются, тобой тяготятся и тебя избегают, как прокаженного». Здесь мы подошли к очень важному вопросу: каковы основные мотивы миграционного поведения наших переселенцев, что было решающим при принятии окончательного решения о переезде в Россию? Так, по данным нашего анкетного опроса, в ряду мотивов вынужденной миграции наибольший вес имеют тесно взаимосвязанные между собой две группы мотивов: «нет будущего у детей» и «дискриминация по этническому признаку, ущемление прав». Обеспокоенность судьбой своих детей, их будущностью высказали 33% всех опрошенных. Во вторую группу названных причин переезда мы объединили такие мотивы, как: «невозможность оставаться русским» (13,%), «изменился статус русских» (14,%), «желание жить среди своего народа» (10%). Эти две группы мотивов встречались у двух третей респондентов. Еще 10% опрошенных указали на «незнание языка ти139 Психологический анализ мотивации миграционного поведения показывает, что на личностном уровне интервьюированные нами мигранты в течение длительного времени испытывали целую гамму отрицательных чувств и эмоциональных состоянии: чувство отверженности со стороны инонационального окружения, чувство обиды, безысходности, наконец, чувство потери самоуважения и неполноценности от неспособности изменить сложившуюся ситуацию. Осознание собственной ненужности и невостребованности той стране, которую считали Родиной, потеря смысла жизни, уверенности и уважения к себе это весьма показательные симптомы состояния, которое можно назвать кризисом личностной и социальной идентичности 108 и которое испытывали 11% опрошенных нами вынужденных переселенцев. О наличии чтокризиса этнической идентичности свидетельствует также тот факт, большинство наших респондентов на вопрос; «Изменилось ли в последнее время Ваше отношение к русскому народу?» ответили утвердительно, причем это изменение произошло не в положительную сторону. Мигранты чаще всего называли негативные чувства, связанные с этнической принадлежностью (обиду, вину, стыд, униженность, ущербность). Сомнение в собственной позитивной социальной (этнической) группе, согласно модели социальной идентификации Г.Тэжфела и Дж.Тернера, привело исследуемых нами мигрантов к потере позитивной социальной (национальной) идентичности, а значит и потере самоуважения (Tojfel, Turner, 1979). По мнению этих ученых, чтобы реализовать свою базальную потребность в самоуважении, человек будет стремиться принадлежать к некоей позитивно оцениваемой, имеющей высокий субъективный статуе социальной группе. Наши респонденты посчитали наиболее целесообразным покинуть социальную группу, которая утратила для них позитивную социальную определенность, и мигрировать на свою историческую Родину в поисках позитивной социальной и этнической идентичности. Безусловно, в процессе принятия личностью такого глобального жизненного решения, как перемена места жительства, немаловажное значение имеют «экономические» и другие материальные причины. Никак не умаляя их роли, нам кажется, что в ситуа1 OSЛебедева, 1997 141 |