|
собранные данные будут по тождественны, а рассмотренные случаи лечения неэквивалентны во многих отношениях. Далее, период обозреваемого времени был слишком коротким, чтобы можно было судить о действенности метода; а о многих случаях было бы затруднительным дать отчёт. Сюда относятся лица, которые держат в тайне, как заболевание, так и лечение и чье выздоровление, следовательно, также составляет их тайну. Главное же возражение, однако, заключается в признании факта, что в области терапии человечество является в высшей степени иррациональным» [227]. В весьма схожей ситуации оказался и подход, получивший развитие в трудах К. Роджерса. Несмотря на взлет популярности в конце 40-х и затем в середине 50-х годов, а также последующую устойчивую распространённость на протяжении 70-х и 80-х годов, данное направление с точки зрения эффективности в процессах медицинской и немедицинской психотерапии было оценено рядом независимых исследователей как «история, не оправдавшая своих обещаний» [263, с. 94]. Характерно, что неудача постигла самого К. Роджерса в осуществлении Висконсине кого проекта в 1967 году, когда он со своими сотрудниками провёл исследование, направленное на изучение эффективности психотерапии больных шизофренией. Оказалось, что пациенты, проходившие роджерианскую психотерапию, не показали улучшений в самочувствии по сравнению с представителями контрольной группы, психотерапию не проходившими [там же, с. 95-96]. Однако в целом ряде других исследований, посвящённых измерению эффективности роджерианской психотерапии, было показано, что ни одна из гипотез, выдвинутых К. Роджерсом в его концепции, не подтвердилась, либо получила амбивалентное подтверждение [263, с. 104-105] . Популярный метод лечения депрессии, принадлежащий А. Беку в его когнитивно ориентированной психотерапии, хотя и высоко оценивающийся как пациентами, так и психологами и психиатрами (по результатам самооценки до и после психотерапии), всё же уступает по эффективности традиционной химиотерапии [263, с. 221]. Этот ряд примеров можно легко продолжить. 61 |
аргумент, писал 3. Фрейд, что статистика не принесет никакой пользы, если собранные данные будут не тождественны, а рассмотренные случаи лечения неэквивалентны во многих отношениях. Далее, период обозреваемого времени был слишком коротким, чтобы можно было судить о действенности метода; а о многих случаях было бы затруднительным дать отчет. Сюда относятся лица, которые держат в тайне, как заболевание, так и лечение и чье выздоровление, следовательно, также составляет их тайну. Главное же возражение, однако, заключается в признании факта, что в области терапии человечество является в высшей степени иррациональным. В весьма схожей ситуации оказался и подход, получивший развитие в трудах К. Роджерса. Несмотря на взлет популярности в конце 40-х и затем в середине 50-х годов, а также последующую, устойчивую распространенность на протяжении 70-х и 80-х годов, данное направление с точки зрения эффективности в процессах медицинской и немедицинской психотерапии было оценено рядом независимых исследователей как «история, не оправдавшая своих обещаний» [317, с. 94]. Характерно, что неудача постигла самого К. Роджерса в осуществлении Висконсинского проекта в 1967 году, когда он со своими сотрудниками провел исследование, направленное на изучение эффективности психотерапии больных шизофренией. Оказалось, что пациенты, проходившие роджерианскую психотерапию, не показали улучшений в самочувствии по сравнению с представителями контрольной группы, психотерапию не проходившими [там же, с. 95—96]. Однако в целом ряде других исследований, посвященных измерению эффективности роджерианской психотерапии, было показано, что ни одна из гипотез, выдвинутых К. Роджерсом в его концепции, не подтвердилась либо получила амбивалентное подтверждение [317, с. 104— 105]. Популярный метод лечения депрессии, принадлежащий А. Беку в его когнитивно ориентированной психотерапии, хотя и высоко оценивающийся 61 как пациентами, так и психологами и психиатрами [по результатам самооценки до и после психотерапии], все же уступает по эффективности традиционной химиотерапии [317, с. 221]. Этот ряд примеров можно легко продолжить. Главное, однако, состоит в том, что проблема измерения эффекта, эффективности психологического воздействия и психологического консультирования, в частности, чрезвычайно сложна не сама по себе, а, так сказать, вторичной сложностью, отраженной сложностью такого феномена, как человек. Эта проблема включает в себя столько взаимосвязанных и опосредованных переменных, такие многосложные системы детерминации, функциональных и вероятностных зависимостей, что уже само осмысление ее требует весьма тщательного и осторожного обоснования как в методологическом, так и в мировоззренческом аспектах, не говоря уже о сугубо технической (собственно культуре измерения) стороне дела. Наиболее целесообразным началом в общем анализе подходов могла бы послужить констатация бесспорного положения о том, что идея изменения, идея трансформации человеческого «Я» в динамично изменяющемся мире ключевая и ведущая идея не только гуманистической психологии, но и всей практической психологии. Выраженная в различных терминах, составляющих синонимический ряд, лексем: «развитие», «рост», идея изменения, связанная с развитием и актуализацией личностного потенциала, соотносится с идеей и понятием индивидуализации К. Юнга [303], самоактуализации А. Маслоу и С. Джурарда, личностного роста К. Роджерса [236], в целом, выражает некий общепризнанный ценностный конструкт, отражающий ре интеграцию личностного «Я» на основе нового опыта и готовности к восприятию нового опыта. Точнее всего эту идею можно было бы обобщить как осознание новых возможностей человека в мире, открывшем свои новые возможности. Изменение не может быть ни самоцелью, ни безусловной ценностью, I выводящейся из неких надличностных, вне положенных человеку идей, 62 |