Проверяемый текст
Скаковская Екатерина Леонидовна. Социальные параметры этничности (Диссертация 1999)
[стр. 107]

однокореннос “своеволие”, т.е.
воля для себя?).
“Предельность”, а выражаясь современным языком, радикализм свойство “вольного”, но не “свободного” человека.
Действительно, трудно оспорить то, что в своем практическом воплощении свобода в современной России это не только свобода сотрудничества и доброжелательного диалога сколько своеовольное навязывание своего понимания свободы ради сокрушения чужой.
Мыслима ли в России ситуация лондонского Гайд-парка, где на небольшом расстоянии
друг от друга различные ораторы обращаются к своим слушателям зачастую с противоположных позиций? Несколько лег назад американские психологи, изучая меру адаптации русских иммигрантов к непривычной для них среде, обратились к ним, в частности, с таким вопросом: “Как следует наказывать человека за совершенное им преступление?” Почти 100% наших недавних соотечественников дружно ответили: “Как можно строже, чтобы другим неповадно было”, американцы, выступавшие в качестве контрольной группы, выразили совершенно иную точку зрения “согласно правовым нормам”.
Известно, что сегодня высказываются мнения в пользу смертной казни как эффективного средства борьбы с организованной преступностью.
Причина столь противоположных мнений в том, что неблагоустроенность, внутренняя несвобода человека порождает жестокость.
Свобода предполагает уважение к чужой жизни, даже если это жизнь преступника.
Сегодня после отказа от идеологического единомыслия две стороны национальной психологии, как бы сфокусированные в понятиях “свобода” и “воля”, борются в каждом из русских, в каждом из нас.
Борются между собой и два образа русского народа: условно говоря, “азиатский”, с чертами “инертного консерватизма” и вместе с тем “бунтарства” и “европейский”, признающий права личности каждого, даже совершенно несимпатичного “мне лично” человека, в котором”моя” свобода
107
[стр. 90]

90 “Мужество непротивления” юных княжичей Бориса и Глеба, погибших по напущению брата, но не выступивших против него, Михаила Тверского, убитого за непокорство, староверов, сжигавших себя вместе с домочадцами во имя “истинной веры” черта не столько религиозного, сколько национального самосознания русских.
Стремление героев Достоевского во всем дойти до крайности, до предела, их бескомпромиссность гениальное отражение, пожалуй, ядра национальной психологии.
Эту “предельность”, как важнейшую черту русского национального характера, справедливо отмечает Д.С.Лихачев [21] в своей статье “О национальном характере русских”.
Несомненно, эта “предельность” шире одного лишь географически пространственного приложения, двинувшего когда-то наших предков на Восток, “встречь Солнцу” и дошедших до “земного предела” Тихого океана.
Предельность искоренения религии в 20-е гг.
сменяется такой же предельностью ее возрождения; безудержность “очарования” коммунистической идеологии в годы перестройки сменилась столь же безудержным ее отрицанием.
Безудержная некритичность возводит политиков на пьедестал харизматических вождей, она же их оттуда с позором низвергнет.
Примеры у каждого из нас в памяти.
И здесь мы вновь возвращаемся к внешней якобы схожести и внутренней полемичности понятий “свобода” и “воля” (случайно ли однокоренное “своеволие”, т.е.
воля для себя?).
“Предельность”, а выражаясь современным языком, радикализм свойство “вольного”, но не “свободного” человека.
Действительно, трудно оспорить то, что в своем практическом воплощении свобода в современной России это не только свобода сотрудничества и доброжелательного диалога сколько своеовольное навязывание своего понимания свободы ради сокрушения чужой.
Мыслима ли в России ситуация лондонского Гайд-парка, где на небольшом рас


[стр.,91]

91 стоянии друг от друга различные ораторы обращаются к своим слушателям зачастую с противоположных позиций? Несколько лет назад американские психологи, изучая меру адаптации русских иммигрантов к непривычной для них среде, обратились к ним, в частности, с таким вопросом: “Как следует наказывать человека за совершенное им преступление?” Почти 100% наших недавних соотечественников дружно ответили: “Как можно строже, чтобы другим неповадно было”, американцы, выступавшие в качестве контрольной группы, выразили совершенно иную точку зрения “согласно правовым нормам”.
Известно, что сегодня высказываются мнения в пользу смертной казни как эффективного средства борьбы с организованной преступностью.
Причина столь противоположных мнений в том, что неблагоустроенность, внутренняя несвобода человека порождает жестокость.
Свобода предполагает уважение к чужой жизни, даже если это жизнь преступника.
Сегодня после отказа от идеологического единомыслия две стороны национальной психологии, как бы сфокусированные в понятиях “свобода” и “воля”, борются в каждом из русских, в каждом из нас.
Борются между собой и два образа русского народа: условно говоря, “азиатский”, с чертами “инертного консерватизма” и вместе с тем “бунтарства” и “европейский”, признающий права личности каждого, даже совершенно несимпатичного “мне лично” человека, в котором ”моя” свобода
подразумевает свободу и соседа по дому, и соседа по многонациональной России.
Вся история России есть непрерывная борьба противоположностей, обусловленная необъятным пространством и “евразийскими” метаниями русской души.
То же самое можно сказать и о русском характере.
По мнению английского исследователя М.Бэринга, “в русском человеке сочетаются Петр Великий, князь Мышкин и Хлестаков”.

[Back]