|
нравственности и закона отдадут приоритет "совести". Нетрудно понять, что здесь мы имеем дело с прочной и устоявшейся мотивационной установкой, которая, несмотря на внешнюю декларируемую духовность, по своей сути противостоит правовой, поскольку основывается на неправомерной абсолютизации неотрефлексированных эмоциональных движений, отождествляемых опрошенными с "голосом совести" и рассматриваемых ими как достаточное основание для невыполнения требований формального права, для нарушения закона. Таким образом, подобная установка базируется на идее эмоционального переживания блага и справедливости как своего рода "сверхправа", внося в сферу поведенческой мотивации на уровне личности и социума представление о возможности нарушать закон и ущемлять права людей, если это в данный момент, в данных обстоятельствах представилось субъекту поступка справедливым или нравственным. Нет нужды говорить о том, что на уровне конкретных правоотношений, в' конкретных жизненных ситуациях подобная противоправная по сути установка, квалифицируемая исследователями как правовой нигилизм; является социально опасной. Избегая негативных санкций со стороны правоохранительных органов, индивид приучается бояться и отрицательно, со страхом наказания, воспринимать государство как субъект и носитель права. Он стремится “обойти” закон как карательную силу и подчиняясь ему, и избегая наказания. Таким образом, внутренняя нравственность права как государственного дозволения реализовывать “естественные права” человека и “общественного договора” между государством и его подданными о гарантиях определенных отношений, необходимых прав и свобод, в таких отношениях практически выхолащивается. Моралистический подход к праву, возведенный в абсолют, становится источником деморализации правоотношений. 34 |
ния личности в обществе. Как показывают данные опросов1, большой процент отвечавших предпочитают поступать не по закону, а "по совести", и в случае противоречия между требованиями нравственности и закона отдадут приоритет "совести". Нетрудно понять, что здесь мы имеем дело с прочной и устоявшейся мотивационной установкой, которая, несмотря на внешнюю декларируемую духовность, по своей сути противостоит правовой, поскольку основывается на неправомерной абсолютизации неотрефлексированных эмоциональных движений, отождествляемых опрошенными с "голосом совести" и рассматриваемых ими как достаточное основание для невыполнения требований формального права, для нарушения закона. Таким образом, подобная установка базируется на идее эмоционального переживания блага и справедливости как своего рода "сверхправа", внося в сферу поведенческой мотивации на уровне личности и социума представление о возможности нарушать закон и ущемлять права людей, если это в данный момент, в данных обстоятельствах представилось субъект}' поступка справедливым или нравственным. Нет нужды говорить о том, что на уровне конкретных правоотношений, в конкретных жизненных ситуациях подобная противоправная по сути установка, квалифицируемая исследователями как правовой нигилизм, является социально опасной. Избегая негативных санкций со стороны правоохранительных органов, индивид приучается бояться и отрицательно, со страхом наказания, воспринимать государство как субъект и носитель права. Он стремится “обойти” закон как карательную силу и подчиняясь ему, и избегая наказания. Таким образом, внутренняя нравственность права как государственного дозволения реализовывать “естественные права” человека и “общественного договора” между государством и его подданными о гарантиях определенных отношений, необходимых прав и свобод, в таких отношениях практически 1См.: Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002. С. 68-73. выхолащивается. Моралистический подход к праву, возведенный в абсолют, становится источником деморализации правоотношений. В настоящее время в ходе общих социальных изменений в России происходит переосмысление значимости права в жизнедеятельности индивида, заявлено его "очищение" от идеологических наслоений прошлого. Право как сфера культуры рассматривается как основной гарант обеспечения свободы и безопасности личности, прав человека, его правовой защищенности и гражданской активности. Можно сказать, что все большее значение приобретает повышение уровня правовой культуры личности. Вполне справедливо утверждение, что "правовая культура личности необходимая предпосылка и созидательное начало правового состояния общества, его цепь и составная часть, но вместе с тем, это степень и характер правового развития самой личности, которые находят выражение в уровне ее правомерной деятельности", что, "будучи обусловленной в определенной степени правовым состоянием общества, она лежит в его основании, образуя ценностное ядро"1. Следовательно, индивидуальная правовая культура трактуется как одна из категорий общечеловеческих ценностей, как важнейший результат общедемократических завоеваний развивающегося человечества. Она становится органической частью цивилизованности, гражданского общества и правового государства. Значительную роль в формировании правовой культуры, как мы уже отмечали выше, играет таинственный и неуловимый феномен, который исследователи обозначают понятием «правовой менталитет». Выяснив специфику традиционной для россиян ценностной иерархии социальных регуляторов, остановимся далее на более подробном анализе понятия правового менталитета и его места в системе правовой культуры. 1Общая теория права /Под общ. ред. В.К. Бабаева. Нижний Новгород. 1993. С.502. |