|
124 В 50-е и даже в 60-е годы конфликта между совокупностью норм ЕЭС и ♦ национальными правопорядками не возникало. Общая логика тогда состояла в том, что нормы, единогласно принятые в ЕЭС, будет совсем несложно адаптировать в национальное законодательство. Несложно потому, что нормы эти носили международно-правовой характер и, как таковые, имели конституционный примат перед национальными законами. Но возникала проблема: нормы международного права, даже ставшие частью национального права, не имеют прямого действия. Государство само определяет и устанавливает механизм реализации такой нормы. ♦ А поиск такого адаптационного механизма может длиться годами. Для динамичной экономической системы ЕЭС, для крупного капитала такой порядок, конечно же, не подходит. Нужна была своя, особая система взаимоотношений в рамках Сообщества. Политическим кругам, кстати, делавшим ставку на дальнейшее политическое объединение западноевропейских государств, это тоже не подходило. В этих условиях пригодились весьма общие формулировки Римского ♦ Договора в ряде ключевых положений, то, что судья Суда ЕС лорд Деннинг определил как «необычный договор, к которому мы привыкли», как договор, который «заложил основные принципы», и который «выражает цель и идею». Если договор носит настолько общий характер, как об этом сказал Деннинг, то его последующая реализация зависит от доброй воли сторон, от того, что они ставят во главу угла: национальные амбиции или эту самую «общую цель и идею». « _______________________________________ 64 Оепптв. Сазе: Ви1тег V ВоШп&ег. 1974.2А11 ЕК 1226/ |
Европейского Союза правовых актов и других решений осуществляется самостоятельно государствами-членами. Глава IV Соотносимость Союзного и Национальных Правопорядков в ЕС IV-1 Развитие и становление союзного правопорядка Согласно проявленной в Римском Договоре 1957г. воле первой «шестерки» участников ЕЭС (Общего рынка) центральным органам Сообщества делегировалась часть национального суверенитета. Речь тогда по вполне понятным причинам шла в основном о предметах экономики: свобода перемещения товаров; свобода перемещения в пределах территории «шестерки» рабочих рук; свобода перемещения, размещения и предоставления услуг; меры по обеспечению честной конкуренции. Все это устраивалось на базе международного договора; а Римский Договор в период его заключения являл собой лишь часть международного правопорядка. Если поискать аналогий в сегодняшних реалиях, то указать можно на договор о создании СНГ. Впрочем, по формальным признакам, договор об СНГ пошел даже дальше Римского Договора 1957г. Тот касался лишь определенных, узко очерченных сфер экономики, а авторы СНГ претендовали даже на сферы политические и оборонные. В 50-е и даже в 60-е годы конфликта между совокупностью норм ЕЭС и национальными правопорядками не возникало. Обшая логика тогда состояла в том, что нормы, единогласно принятые в ЕЭС, будет совсем несложно адаптировать в национальное законодательство. Несложно потому, что нормы эти носили международно-правовой характер и, как таковые, имели конституционный примат перед национальными законами. Но возникала проблема: нормы международного права, даже ставшие частью национального права, не имеют прямого действия. Государство само определяет и устанавливает механизм реализации такой нормы. А 116 поиск такого адаптационного механизма может длиться годами. Для динамичной экономической системы ЕЭС, для крупного капитала такой порядок, конечно же, не подходит. Нужна была своя, особая система взаимоотношений в рамках Сообщества. Политическим кругам, кстати, делавшим ставку на дальнейшее политическое объединение западноевропейских государств, это тоже не подходило. В этих условиях пригодились весьма общие формулировки Римского Договора в ряде ключевых положений, то, что европейский судья лорд Деннинг определил как «необычный договор, к которому мы привыкли», как договор, который «заложил основные принципы», как договор, который «выражает цель и 82 идею». Если ваш договор носит настолько общий характер, как об этом сказал Деннинг, то его последующая реализация зависит от доброй воли сторон, от того, что они ставят во главу угла: национальные амбиции или эту самую «общую цель и идею». Лидеры стран «шестерки» хорошо понимали, что крепость ЕЭС будет напрямую зависеть от крепости их взаимоотношений, поэтому в основу принятия всех решений был заложен принцип консенсуса (единогласия). Они понимали, что в жизни возможны всякие несоответствия, перекосы, но все это не должно нарушать сложившихся дружеских отношений между странами «шестерки». Ценность дружбы знакома издавна. Еще Аристотель более двух тысяч лет назад в своем классическом труде «Этика» писал: «Кажется также, что дружба скрепляет юсударства, что законодатели больше о ней хлопочут, чем о справедливости, ибо единомыслие похоже на дружбу, а ведь к ней они и стремятся, хлопочут же об устранении разномыслия, которое и есть вражда»82 83. Слова Аристотеля полностью применимы к тем лидерам Западной Европы, которые стояли у истоков Европейского Союза. Они не хлопотали о справедливости (ее можно понимать разно), а стремились с помощью дружбы достичь целей на базе равенства, ибо равенство и есть основа справедливости. Делать, кстати, это им в плане экономики было сравнительно несложно, поскольку уровень развития стран 82 Веппш§. Са$с: Ви1тег V ВоШпдег. 1974. 2А11ЕК 1226 83 Аристотель. Этика, кн.И, п.1. 117 |