|
132 ничего не говорится о возможных коллизиях этих постановлений с национальным законом. Таким образом, с помощью Суда ЕС восторжествовал дух Договора, а не его буква. Впрочем, там имеется статья 5. По ней государства должны воздерживаться от принятия мер, которые могут затруднить достижение целей Договора, на нее охотно ссылался Суд ЕС, выступая в качестве толкователя правовых вопросов и целей Договора. * Что касается сферы экономики, то государственные органы, как правило, предпочитали в конфликт с Судом ЕС и другими органами Союза не вступать. Иногда они лишь (особенно суды Германии и Италии) позволяли себе не соглашаться в случаях ущемления каким-то образом конституционных прав человека. Но поскольку по статье 169 механизмом реализации решений ЕЭС располагала Комиссия, а за ней выступал Совет Министров и далее Суд ЕС, суды указанных стран постепенно пришли к согласию и по этим вопросам. Как указывалось выше, обособленную позицию в вопросе о союзных актах занимала Великобритания. Дело в том, что в этой стране (в отличии от стран континентальной Европы) нет конституционного положения о примате норм международного права, о возможности их стать частью внутреннего правопорядка, о прямом действии таких норм. Любой международный акт, сколь бы очевидным он ни был с точки зрения права, должен проходить парламентскую процедуру утверждения. К тому же, судебная система Великобритании (опять-таки в отличии от стран континентальной Европы) во многом основана на судебном прецеденте. Возникал естественный вопрос: как быть, если норма союзного органа конфликтует с прецедентом? Ставить ее выше? Выходило, что да, надо было |
Есть в этом деле еще одна особенность, на которую следует обратить внимание в России. Реакционность, диктат союзных органов, пронизали ткань экономических отношений ЕС. Где тот свободный рынок, о котором мечтают наши реформаторы? В Европе его нет! Да, национальные правительства будто бы в конкретную экономику не вмешиваются, или делают это очень редко; но им и не надо это делать, ибо сфера экономическая до самых мелочей регулируется из Брюсселя. Оттуда последовали сотни предписаний по самым разным вопросам, и ни один предприниматель не вправе их оспорить. Вот и получается вполне плановое хозяйство, хотя и под другим, «брюссельским» соусом. И именно эта центральная урегулированность, плановость лежит в основе успешного экономического и социального роста Европейского Союза. Интересно то, что, когда мы говорим о примате права ЕЭС (ЕС), мы не можем сослаться не на одно положение Римского Договора. Правда. В нем есть статья 189, где записано, что постановления органов Сообщества «имеют обязательную силу» и «применяются непосредственно во всех государствах-членах», но там ничего не говорится о возможных коллизиях этих постановлений с национальным законом. Таким образом, с помощью ЕСП восторжествовал дух Договора, а не его буква. Впрочем, там имеется статья 5. По ней государства должны воздерживаться от принятия мер, которые могут затруднить достижение целей Договора, именно на нее охотно ссылался ЕСП, выступая в качестве толкователя правовых вопросов и целей Договора. Что касается сферы экономики, то государственные органы, как правило, предпочитали в конфликт с ЕСП и союзными органами не вступать. Иногда они лишь (особенно суды Германии и Италии) позволяли себе несоглашатъся в случаях ущемления каким-то образом конституционных прав человека. Но поскольку по статье 169 механизмом реализации решений ЕЭС располагала Комиссия, а за ней выступал Совет Министров и далее ЕСП, суды указанных стран постепенно пришли к согласию и по этим вопросам. Как мы указывали выше, обособленную позицию в вопросе о союзных актах занимала Великобритания. Дело в том, что в этой стране (в отличие от стран континентальной Европы) нет конституционного положения о примате норм 122 международного права, о возможности их стать частью внутреннего правопорядка, о прямом действии таких норм. Любой международный акт, сколь бы очевидным он ни был с точки зрения права, должен проходить парламентскую процедуру утверждения. К тому же, судебная система Великобритании (опять-таки в отличие от стран евроконтинента) во многом основана на судебном прецеденте. Возникал естественный вопрос: как быть, если норма союзного органа конфликтует с прецедентом? Ставить ее выше? Выходило, что да, надо было ставить союзные акты выше всего того, чем жила Великобритания веками. Пришлось их так поставить, хотя это произошло не сразу, а врастяжку лет на двадцать. В 1972 г. Парламент Великобритании принял Акт о Европейском Сообществе. Принял с большим трудом, поскольку оппозиция по числу почти не уступала сторонникам Акта. Согласно этому закону Римский Договор был полностью инкорпорирован в правовую систему Великобритании. Иными словами, он стал формально обязательным для всех должностных лиц страны, особенно судей, со стороны которых и было особое нежелание менять свою правовую практику и традиции. В 1986 году Парламент Великобритании принял второй Акт о Европейском Сообществе (дополнение). Частью британского правопорядка стал Единый Европейский Акт. Несмотря, однако, на формальную сторону дела, суды Великобритании продолжали во многих случаях действовать по-старинке. И лишь в 1991 году высшая судебная инстанция Палата лордов поставила окончательную точку. Возникла коллизия между рыболовной компанией «Фактортэйм Лтд.» и госсекретарем по вопросам транспорта. Компания пыталась уклониться от союзных правил касательно рыболовства, ссылаясь на то, что они противоречат национальному закону, а госсекретарь этому препятствовал. Коллизия перешла на рассмотрение Палаты лордов, и там был сделан определенный вывод что нормы ЕС имеют прямое действие и у них есть преимущество перед нормами внутреннего права. Было отмечено также, что, если нормы Союза не будут автоматически вступать в силу, никогда не создать единого союзного правопорядка. С этого 87 123 87 Подробнее см. Ильин Ю.Д. тяг. раб. с. 64. |