|
140 следовать решениям ЕК (не уточняется каким), поскольку иное подорвет общую основу, на которой построено ЕЭС. Получается таким образом, что формально юридически полномочия Союза во внешней сфере остаются ограниченными, но всегда есть возможность сослаться на указанное мнение Суда, которое ни тогда, в 1975 году, ни после возражений государств-членов не вызвало. Получается то, о чем в свое время говорил один из самых влиятельных сторонников интеграции Г. Симоне: «Между нами сложилось своеобразное право, не писанное, не подкрепленное никакими санкциями, которое имеет характер признанной нормы, которую можно, если необходимо нарушить, но существование которой признается».74 Суд ЕС проявляет осторожность там, где речь идет о международных договорах. Как и следует ожидать, он занимает интеграционалистские позиции, отмечая, что если Сообщество, в лице Совета Министров, заключило международный договор и он вступил в законную силу, то он «составляет право Сообщества».75 Право Сообщества, как уже отмечалось выше, имеет преимущество перед национальным законом, а значит казалось бы, имеет прямое действие. Суд ЕС так вопрос не ставит. Вместо этого он выдвигает три условия, которым должен соответствовать международный договор: А) нормы его должны быть ясными и недвусмысленными; Б) они не должны сопровождаться условиями; 74 "СоттигМа Еигореа", 1978. X® 7/8. р.23. 75 Са$е: Нае§етап V Вефит 5ше. 1974 ЕСК 825. |
Правда, статья 113(1) наделяет ЕЭС широкими полномочиями в сфере заключения коммерческих соглашений, в том, что касается тарифов, торговли, экспортной политики и т.п. Это и иное прямо перечислено в тексте Договора. Предусмотрена полная компетенция Комиссии. Но все-таки сфера ограниченная, за границы которой, казалось бы, выйти невозможно. ЕСП, однако, смог и здесь проявить достаточную изворотливость. Не мудрствуя лукаво, в 1975 году в своем письменном мнении (1/75) относительно темы «понимания стандарта местных издержек», что, вроде бы никак не относится к внешним делам, Суд резюмировал, что сфера внешней компетенции ЕЭС, в том виде как она изложена в статье 113, не является исчерпывающей. Детализация в ней приведенная, посчитал Суд, дана лишь для примера. Государство должно следовать решениям ЕК (не уточняется каким), поскольку иное подорвет общую основу, на которой построено ЕЭС. Получается таким образом, что формально юридически полномочия Союза во внешней сфере остаются ограниченными, но всегда есть возможность сослаться на указанное мнение Суда, которое ни тогда, в 1975 году, ни после возражений государств-членов не вызвало. Получается то, о чем в свое время говорил один из самых влиятельных интеграционалистов Г. Симоне: «Между нами сложилось своеобразное право, не писанное, не подкрепленное никакими санкциями, которое имеет характер признанной нормы, которую можно, если необходимо нарушить, но существование которой признается».91 Обратим внимание на автора. Это один из главных архитекторов ЕЭС, который хорошо знал, что в действительности стоит за идеей и планами создания Сообщества, и он как бы приоткрывает завесу над общей тайной. А тайна в том, что монополии Западной Европы получили возможность действовать на двух уровнях: можно по линии ЕЭС заключить международный договор, но выполнять его не обязательно, если он стал каким-то образом не выгодным. Можно вспомнить о своем национальном суверенитете, который, как мы здесь доказывали, весьма подорван, но... возможно это не знает контрагент. Последний будет мыкаться по 128 91 “СошлшпИа Еигореа", 1978, № 7/8, р.23. национальным инстанциям вместо того, чтобы сразу обратиться в Еврокомиссию, а, если надо, и в Европейский Суд. ЕСП, кстати, заметно осторожен там, где речь идет о международных договорах. Как и следует ожидать, он занимает интеграционалистские позиции, отмечая, что если Сообщество, в лице Совета Министров, заключило международный договор и он вступил в законную силу, то он «составляет право Сообщества».92 Право Сообщества, как мы уже писали выше, имеет преимущество перед национальным законом, а значит казалось бы, имеет прямое действие. ЕСП так вопрос не ставит. Он не хочет такой конкретики, и вместо этого выдвигает три условия, которым должен соответствовать международный договор: A) нормы его должны быть ясными и недвусмысленными; Б) они не должны сопровождаться условиями; B) они должны быть составлены так, чтобы им могло быть придано прямое действие, чтобы не понадобилось использовать национальный механизм правоприменения. В рекомендации ЕСП ничего нового нет. Общая теория права договоров уже давно об этом сказала. Именно на этих условиях должны вообще заключаться договоры. Но применительно к ЕС здесь имеется особый смысл: заключая договор с ЕС нужно постоянно иметь в виду возможную конфликтность норм такого договора с конкретным национальным правопорядком. Проблема в том, что так и остается неясным: нормы международного договора имеют прямое действие. На всем правовом поле ЕС или нет? Ведь по букве Римского Договора прямое действие имеют только постановления СМ и ЕК. А нормы международного права? Они имеют примат, но примат не прямое действие. К тому же, система права в государствах-членах ЕС не однородная. В Великобритании и Ирландии система права дуалистическая, там конкретно сказано, для применения международной нормы необходим внутрешдай законодательный акт. В других государствах ЕС система права монистическая. Это, вроде бы, дает основания полагать, что возможно прямое применение международной нормы. Но возможность эта реализуется лишь в случае, если международный договор будет составлен в 129 92 Саяе: Наедетап у Вефит 8(а!е. 1974 ЕСК 825. |