взаимодействия противоположных начал существуют на протяжении длительного времени — стабильно критическое отношение к гипертрофированному индивидуализму и к стяжательству, выраженное в русской классическое литературе и литературной критике XIX века, индивидуализм, ограниченный корпоративными и солидаристскими отношениями, практицизм и предпринимательство, интегрированные в систему аскриптивных отношений с помощью этики служения. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы. Эта многоукладность не сводится лишь к разнообразию форм собственности, социальных отношений, способов ведения хозяйства, типов предпринимательской деятельности и т.д., а включает разнообразные промежуточные типы ценностных ориентации и норм, лежащие в поле между крайними смыслами. Таким образом, исходя из постоянства противоречивой природы русской культуры вообще и экономической в частности, для понимания ее современного состояния и оценки перспектив развития необходимо рассмотреть динамику противоположных ценностей на разных этапах в контексте их постоянного присутствия и взаимодействия в рамках целостной, хотя и конфликтной культуры. Одним из самых распространенных суждений о русской экономической культуре является приписывание ей слабости и маргинальности индивидуализма и практических установок. Здесь мы сталкиваемся с двумя крайними суждениями: с одной стороны — восхищение русской культурой как чисто "духовной", ориентированной исключительно на «мир горний», презирающей утилитаризм и практицизм, а с другой — ее критика за отсутствие ориентации на активную практическую деятельность, предприимчивость, обогащение и обустройство бытия. Однако так ли это было в действительности? Какое место реально занимали практические установки, ориентации на активное самостоятельное хозяйствование, рациональное накопление, обустройство материального бытия в системе русской культуры в целом? 114 |
222 времени — стабильно критическое отношение к гипертрофированному индивидуализму и к стяжательству, выраженное в русской классическое литературе и литературной критике XIX века, индивидуализм, ограниченный корпоративными и солидаристскими отношениями, практицизм и предпринимательство, интегрированные в систему аскриптивных отношений с помощью этики служения. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы. Эта многоукладность не сводится лишь к разнообразию форм собственности, социальных отношений, способов ведения хозяйства, типов предпринимательской деятельности и т.д., а включает разнообразные промежуточные типы ценностных ориентаций и норм, лежащие в поле между крайними смыслами. Таким образом, исходя из постоянства противоречивой природы русской культуры вообще и хозяйственной в частности, для понимания ее современного состояния и оценки перспектив развития необходимо рассмотреть динамику противоположных ценностей на разных этапах в контексте их постоянного присутствия и взаимодействия в рамках целостной, хотя и конфликтной культуры. Одним из самых распространенных суждений о русской хозяйственной культуре является приписывание ей слабости и маргинальности индивидуализма и практических установок. Здесь мы сталкиваемся с двумя крайними суждениями, с одной стороны — восхищение русской культурой как чисто "духовной", ориентированной исключительно на "мир горний", презирающей утилитаризм и практицизм, а с другой — ее критика за отсутствие ориентаций на активную практическую деятельность, предприимчивость, обогащение и обустройство бытия. Однако так ли это было в действительности? Какое место реально занимали практические установки, ориентации на активное самостоятельное хозяйствование, рациональное накопление, обустройство материального бытия в системе русской культуры в целом? НА. Бердяев отмечает, с одной стороны, отсутствие утилитаризма и рационализма, буржуазности: "Россия — самая не буржуазная страна в мире; в ней нет того крепкого мещанства, которое так отталкивает и отвращает русских на Западе. <...> ‘ Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке М., 1998, с. 63. 301 Из-за углубленности в локальные проблемы, невнимания к общетеоретическим проблемам устойчивого развития, декларативного внимания к его духовным, социокультурным факторам концепция устойчивого развития в пока не заняла должного места в российской общественной мысли и не внесла тех корректив в существующие модели российской модернизации, которые от нее ожидают и которые столь необходимы для теории и практики. Выводы к третьей главе 1. Как и в других сферах, в российской хозяйственной культуре отмечается не только полиморфизм, то есть многообразие ценностей, что в той или иной степени присутствует в каждой развитой культуре, но и противоречивость ценностных ориентаций и тенденций. Слабость срединного начала, срединной культуры, отсутствие среды, в которой развивались бы медиативные ценности и нормы, создавали предпосылки не для снятия конфликтов, а для обострения противоречий. Без этого посредствующего звена возникала неспособных установить взаимодействие и согласование различных начал и сторон. Поэтому противоположности сталкивались напрямую, порождая конфликты разной степени остроты и сложности, которые исторически разрешались через насилие и приводили к инверсионным переходам от одной крайности к другой. 2. Констатация противоречивости и антиномичности не исчерпывает специфики русской культуры, для которой характерно постоянство борьбы противоположных тенденций и инверсионных колебаний. На протяжении многих веков в русской хозяйственной культуре сохранялось подвижное равновесие в “многоукладное™”, в которой сочетались противоположные ценности, смыслы, традиции, тенденции развития. 3. В историческом бытии русской культуры (в том числе и хозяйственной) противоположные ценности образуют, скорее, не «пары», а систему координат, полюса смыслового поля, внутри которого формируются промежуточные типы отношений. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы. 4. В русской культуре, как и во всякой другой, присутствуют как практицизм и индивидуализм, рациональные установки на накопление богатства и бытовое противоположные ценности образуют, скорее, не «пары», а систему координат, полюса смыслового поля, внутри которого формируются промежуточные типы отношений. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы. Внешне противоречивые ценности хозяйственной культуры — индивидуализм и достижительность, практицизм, общинный коллективизм и соборность, ориентации на государство и стремление к независимости от него, образуют инверсионные пары лишь в переломные моменты истории, в остальное время они находятся в состоянии подвижного равновесия. Интеграцию индивидуально-достижительных, общинных и государственных начал в российской социокультурной системе обеспечивала этика служения. Она выступала как сквозная нравственная идея, пронизывающая все социальные слои и сословия, все стороны жизни русского общества. В силу своей универсальности этика служения выполняла функцию объединяющего начала, посредством которого индивид соединялся и с общиной, и с обществом, и с государством. Православие, как и любая религия, определяет повседневную хозяйственную культуру не непосредственно, а на мировоззренческом уровне. Согласно православной хозяйственной этике, христианская добродетель хозяйствующего православного верующего состоит не собственно в профессиональном мастерстве и рациональном практицизме, а в постоянной ориентации на внутреннюю духовную работу, в помыслах о Боге и в любви к ближнему, воплощенных в конкретном мирском труде. Задача православия не столько в воспитании нравственного хозяина для мирской жизни, сколько подготовка мирского хозяина для жизни духовной. Обратной стороной такого понимания морали оказывается даже некоторое пренебрежение православия к "второстепенным" с духовной точки зрения ценностям, свидетельствующее о существующем здесь расхождении сфер высшей духовности и повседневной нравственности. Это расхождение имело негативные последствия, прежде всего для массовой мирской хозяйственной культуры. В советский период русской истории сдвиги в балансе ценностной и социокультурной систем были более значительными, чем когда бы то ни было прежде — даже во время петровских реформ. Индивидуалистическое и общинное начала были жестко подавлены, подчинены идеологии, заменившей традиционную этику служения, и государственному контролю, ставшему безальтернативным. Однако даже в этих условиях 308 |