|
удобной по многим причинам коллективной системой организации. Русская крестьянская община второй половины XIX — начала XX вв. была весьма гибким организмом, предполагавшим разнообразные формы собственности (общинную, общую, семейную, личную) и организации хозяйственной и социальной жизни. Конечно, сочетать индивидуальные и общинные интересы не везде удавалось и между «миром» и индивидом всегда существовал реальный антагонизм. Острее всего он проявлялся, во-первых, при земельных переделах, часто ущемлявших интересы наиболее состоятельных хозяев; во-вторых, в ведении совместного хозяйства, когда требовалось оперативное принятие решения, мирская «демократия» явно тормозила продвижение дел и в этом, безусловно, уступала индивидуальной воле и ответственности (что отражено в пословицах «Артели думой не владали», «Мужик умный, «мир» — дурак»). Преимущества же общинных форм хозяйствования, прежде всего артельных, наиболее явно проявлялись в непосредственно трудовом процессе, в его артельной организации. Артель была характерна не только для сельскохозяйственных, добывающих и прочих производств: особенностью русской экономической культуры была артельная организация биржевых торгов. П.А. Бурышкин вспоминает: «Биржевые артели представляли своего рода особенность русской торгово-промышленной жизни. Это были группировки лиц, связанных между собой круговой порукой, с ответственностью за возможные убытки при отправлении их профессиональной деятельности.... В амбарах кассу и товары артель брала «на страх» и отвечала за целость. Она могла отвечать за убытки, потому что обладала артельным капиталом, часто весьма значительным, составлявшимся из вклада артельщиков, вносивших артельные паи» [31]. Таким образом, община как форма хозяйствования и собственности, самоорганизации, групповой солидарности и т.д. не препятствовала развитию характерных для капитализма форм деятельности ни в сельском хозяйстве, ни в других сферах. Основное противоречие общинного начала в русской истории состояло не в конфликте между разными формами собственности и организации 122 |
229 деревне: "русское общинное крестьянство — не антагонист капитализма, а напротив, самая глубокая и самая прочная основа его. Самая глубокая — потому что именно здесь, вдали от каких бы то ни было "искусственных" воздействий и не смотря на учреждения, стесняющие развитие капитализма, мы видим постоянное образование элементов капитализма внутри самой общины"1 2. Исследователи крестьянства были вполне единодушны в признании наличия у него сильных индивидуалистических ориентаций. Известный знаток русской деревни прошлого века А.Н. Энгельгардт писал: "В моих письмах я уже много раз указывал на сильное развитие индивидуализма в крестьянах; на их обособленность в действиях, на неумение, нежелание лучше сказать, соединяться в хозяйстве для общего дела. На это уже указывают и другие исследователи крестьянского быта. Иные даже полагают, что делать что-нибудь сообща противно духу крестьянства. Я с этим совершенно не согласен. Все дело состоит в том, как смотреть на дело сообща. Действительно, делать что-нибудь сообща, огульно, как говорят крестьяне, делать так, что работу каждого нельзя учесть в отдельности, противно крестьянам. На такое общение в деле, по крайней мере при настоящей степени их развития, они не пойдут, хотя случается и теперь, что при нужде, когда нельзя иначе, крестьяне и теперь работают сообща"3. Главной проблемой был поиск органичных форм сочетания индивидуальных интересов с удобной по многим причинам коллективной системой организации. Русская крестьянская община второй половины XIX — начала XX вв. была весьма гибким организмом, предполагавшим разнообразные формы собственности (общинную, общую, семейную, личную) и организации хозяйственной и социальной жизни. Конечно, сочетать индивидуальные и общинные интересы не везде удавалось и между "миром" и индивидом всегда существовал реальный антагонизм. Острее всего он проявлялся, во-первых, при земельных переделах, часто ущемлявших интересы наиболее состоятельных хозяев; во-вторых, в ведении совместного хозяйства, когда требовалось оперативное принятие решения, мирская "демократия" явно тормозила продвижение дел и в этом безусловно уступала индивидуальной воле и ответственности (что отражено в 1 См. Зарубина Н.Н. "Русский путь" и восточная самобытность, сравнение типов хозяйственной ориентации // Цивилизации и культуры. Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. М., 1996. 2 Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Соч., Т. Ill, М., 1934, с. 125. 3 Энгельгардт А.Н. Из деревни. Письмо седьмое // Письма из деревни. Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX века. М., 1987, с. 177. 230 пословицах "Артели думой не владати", "Мужик умный, "мир" — дурак"). Преимущества же общинных форм хозяйствования, прежде всего артельных, наиболее явно проявлялись в непосредственно трудовом процессе, в его артельной организации. Артель была характерна не только для сельскохозяйственных, добывающих и прочих производств: особенностью русской деловой культуры была артельная организация биржевых торгов. П.А. Бурышкин вспоминает: "Биржевые артели представляли своего рода особенность русской торгово-промышленной жизни. Это были группировки лиц, связанных между собой круговой порукой, с ответственностью за возможные убытки при отправлении их профессиональной деятельности. <...> В амбарах кассу и товары артель брала "на страх" и отвечала за целость. Она могла отвечать за убытки, потому что обладала артельным капиталом, часто весьма значительным, составлявшимся из вклада артельщиков, вносивших артельные паи"1. Таким образом, община как форма хозяйствования и собственности, самоорганизации, групповой солидарности и т.д. не препятствовала развитию характерных для капитализма форм деятельности ни в сельском хозяйстве, ни в других сферах. Основное противоречие общинного начала в русской истории состояло не в конфликте между разными формами собственности и организации сельскохозяйственного производства, не в прямом противоречии общины и хозяйствующего индивида, которое в реальности было сглажено, а в более фундаментальном противоречии между индивидуализмом и общинным корпоративизмом как базовыми ценностями социокультурной системы. Здесь надо согласиться с А.С. Ахиезером, который видит в соборном нравственном идеале, коренящимся в общине, антитезу индивидуалистического сознания 1 2. Традиционная ориентация на "мир", с которым человек привык сверяться во всех случаях жизни, парадоксальным образом сосуществовала со столь же традиционным стремлением соблюсти собственные интересы и суверенитет, отстоять их от возможных покушений "мира". Отсюда и такие парадоксы хозяйственной культуры, как сочетание прагматических, а порой и стяжательских ориентаций с мечтами о поравнении, "черном переделе", допущение равенства в нищете как альтернативы индивидуальному 1 Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990, с. 244. 2 Ахисзср А.С. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурный словарь). Т. III. М., 1991, с. 347. |