|
знатность, комфортная, обустроенная жизнь ничего не значат в сравнении с духовным совершенством. Напротив, бедность, убожество повседневной жизни могут свидетельствовать о высоте духа, не скованного материальными интересами. Конечно, вне монастырей идеал опрощения редко исповедовался как прямой образец. (Лев Толстой и его последователи, исповедовавшие опрощение в повседневной жизни, скорее уникальный случай, связанный не с чисто православными традициями, но с особыми философскими взглядами). Однако в массовом сознании надолго закрепилось представление о том, что практическая устроенность бытия не составляет большого достоинства личности, что богатство духа и нравственность выше мирского практицизма. Погоня за богатством и предприимчивость не рассматривается православием (в отличие от протестантизма) в качестве угодной Богу деятельности, а богатство — свидетельства благодати. Напротив, здесь предполагается, что в стремлении к богатству и мирскому успеху всегда кроется возможность нарушения этических заповедей — в этом православие следует установкам первоначального христианства. Богатство само по себе также не является свидетельством нравственного достоинства. Поэтому российские предприниматели всегда стремились оправдать свое богатство и всю связанную с его накоплением деятельность с помощью благотворительности. Одним из первых видов благотворительности, наиболее широко распространенных до XIX в., были пожертвования на церкви и монастыри, имеющие целью не столько помощь бедным, сколько спасение души богатого. В XIX в. постепенно вышли на первый план социальные мотивы купеческой благотворительности, однако в сознании народа осталось убеждение, что она диктуется стремлением оправдать неправедные богатства и заслужить спасение души. Московский предприниматель П.А. Бурышкин вспоминал: «При нашем имении Поварово отец выстроил школу, приют для престарелых и фельдшерский пункт. Когда моя сестра окончила медицинские курсы, он предложил ей выстроить в деревне Поварове больницу, которой она должна была бы заняться. Сестра моя, кстати, была очень рада такой мысли и начала 146 |
251 повседневных нравственных добродетелей хозяина, как добросовестность, честность, справедливость, человеколюбие являются лишь самым первым, подготовительным этапом для начала подлинно духовного спасения. Обратной стороной такого понимания морали оказывается даже некоторое пренебрежение православия к "второстепенным” с духовной точки зрения ценностям, свидетельствующее о существующем здесь расхождении сфер высшей духовности и повседневной нравственности. Это расхождение имело негативные последствия, прежде всего для массовой мирской хозяйственной культуры. Высочайший духовный стандарт православного подвижника оказывался слишком высоким для простого мирянина, и недосягаемость идеала как бы "позволяла" снисходительно относиться к нарушениям простых моральных норм. Подрывалась и воспитательная роль церкви в целом: сосредотачиваясь на духовном окормлении, пастыри не уделяли должного внимания обычной нравственности, не заботились должным образом о ее привнесении в повседневную жизнь. На низкий статус ценностей практицизма повлиял православный монашеский идеал опрощения, согласно которому мирские блага, богатство и знатность, комфортная, обустроенная жизнь ничего не значат в сравнении с духовным совершенством. Напротив, бедность, убожество повседневной жизни могут свидетельствовать о высоте духа, не скованного материальными интересами. Конечно, вне монастырей идеал опрощения редко исповедовался как прямой образец. (Лев Толстой и его последователи, исповедовавшие опрощение в повседневной жизни, скорее уникальный случай, связанный не с чисто православными традициями, но с особыми философскими взглядами). Однако в массовом сознании надолго закрепилось представление о том, что практическая устроенность бытия не составляет большого достоинства личности, что богатство духа и нравственность выше мирского практицизма. Погоня за богатством и предприимчивость не рассматривается православием (в отличие от протестантизма) в качестве угодной Богу деятельности, а богатство — свидетельства благодати. Напротив, здесь предполагается, что в стремлении к богатству и мирскому успеху всегда кроется возможность нарушения этических заповедей — в этом православие следует установкам первоначального христианства. Богатство само по себе также не является свидетельством нравственного достоинства. Поэтому российские предприниматели всегда стремились оправдать свое богатство и всю связанную с его накоплением деятельность с помощью благотворительности. Одним из первых видов благотворительности, наиболее широко 252 распространенных до XIX в., были пожертвования на церкви и монастыри, имеющие целью не столько помощь бедным, сколько спасение души богатого. В XIX в. постепенно вышли на первый план социальные мотивы купеческой благотворительности, однако в сознании народа осталось убеждение, что она диктуется стремлением оправдать неправедные богатства и заслужить спасение души. Московский предприниматель П.А. Бурышкин вспоминал: "При нашем имении Поварово отец выстроил школу , приют для престарелых и фельдшерский пункт. Когда моя сестра кончила медицинские курсы, он предложил ей выстроить в деревне Поварове больницу, которой она должна была бы заняться. Сестра моя, кстати, была очень рада такой мысли и начала подготовку. Но отец, как и все мы, считал, что больницу надо строить или в самой деревне или поблизости, и предложил крестьянам а деревня была одной из самых богатых в нашем Звенигородском уезде — отвести небольшой клочок земли. Собрался сход и отказал. "Афанасий Васильевич хочет больницу устроить "для спасения своей души", — пусть и землю жертвует"1. Православное сознание опиралось на два духовных, нравственных и поведенческих идеала — монашеский и мирской. Монашество являлось идеалом напряженных духовных исканий, неуклонного совершенствования, суровой аскезы, нравственной чистоты — и неуклонного претворения этих принципов в повседневной жизни. Для мирян монашеский идеал был образцом для подражания, примером совершенного религиозного служения и праведного пути. Основными формами православной монашеской аскезы были постничество и трудничество — упорное молитвенное бдение, отшельничество, строгое воздержание, пост, опрощение, любовь к "худым ризам", а также трудовое послушание, выполнение самых тяжелых работ. Наиболее почитаемые православные святители были великими трудниками, вошли в историю как пример великого трудолюбия. Основатели монастырей, становясь игуменами, продолжали деятельное участие в хозяйственной жизни. Преподобный Феодосий Печерский, основатель Киево-Печерского монастыря, даже в игуменском сане выполнял тяжелые хозяйственные работы (молол пшеницу, пек просфоры, носил воду, дрова), часто брал на себя послушание, назначенное другим. Преподобный Сергий Радонежский, основатель Троице-Сергиевой лавры, сам строил кельи, возделывал монастырские огороды, готовил пищу для братии. 1 Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990, с. 224. |