|
благочестия. Остальная огромная масса, несмотря на название христиан, оставалась языческой. Два обстоятельства долго и решительно мешали обеим этим сторонам сблизиться и понять друг друга. Во-первых, этому препятствовало самое свойство воспринятого идеала. Новая вера с самого начала перешла на Русь с чертами аскетизма; христианский идеал был выдвинут специально иноческий, монашеский. Для мира, для жизни, для действительности этот аскетический идеал был слишком высок и чужд. Для аскетического идеала мир в свою очередь был слишком греховен и опасен. Бегство из мира представлялось единственным средством сохранить в душе чистоту идеала. Естественно, что монашество стало казаться необходимым условием христианского совершенства. Совершенный христианин стремился уединиться от мира, а мир плохо понимал идеал совершенного христианина. [148] На протяжении тысячелетней истории православия в России динамика монашеского и мирского идеалов не была столь существенной, чтобы разрыв между ними значимым образом сократился. В повседневную жизнь обычного среднего человека православие входило как система обычаев и обрядов. А смыслы, ценности, руководящие повседневным, внерелигиозным поведением не носили специфического характера этической рационализации (в отличие, например, от протестантизма, который наделил религиозным смыслом и рационализировал повседневную хозяйственную жизнь). В целом хозяйственная жизнь мирян была с православной точки зрения ценностно нейтральна, если в ней не нарушались основные нравственные заповеди. Православие не оплодотворило повседневную жизнь едиными нравственными и духовными ценностями и смыслами, которые оставались отдельной, самостоятельной и самодостаточной сферой жизни. Многие исследователи именно в разрыве между монашеским и мирским нравственными идеалами, в отсутствии целостного, единого нравственнодуховного стандарта видят причину неспособности православия создать этические предпосылки эндогенного капитализма. Последователи М.Вебера, напршмер, английский ученый А. Басс, автор работы «Хозяйственная этика русского православия» (Гейдельберг, 1989), характеризуют православную трудовую аскезу 150 |
255 обстоятельства долго и решительно мешали обеим этим сторонам сблизиться и понять друг друга. Во-первых, этому препятствовало самое свойство воспринятого идеала. Новая вера с самого начала перешла на Русь с чертами аскетизма; христианский идеал выдвинут был специально иноческий, монашеский. Для мира, для жизни, для действительности этот аскетический идеал был слишком высок и чужд. Для аскетического идеала мир в свою очередь был слишком греховен и опасен. Бегство из мира представлялось единственным средством сохранить в душе чистоту идеала. Естественно, что монашество стало казаться необходимым условием христианского совершенства. Совершенный христианин стремился уединиться от мира, а мир плохо понимал идеал совершенного христианина1. На протяжении тысячелетней истории православия в России динамика монашеского и мирского идеалов не была столь существенной, чтобы разрыв между ними значимым образом сократился. В повседневную жизнь обычного среднего человека православие входило как система обычаев и обрядов. А смыслы, ценности, руководящие повседневным, внерелигиозным поведением не носили специфического характера этической рационализации (в отличие, например, от протестантизма, который наделил религиозным смыслом и рационализировал повседневную хозяйственную жизнь). В целом хозяйственная жизнь мирян была с православной точки зрения ценностно нейтральна, если в ней не нарушались основные нравственные заповеди Православие не оплодотворило повседневную жизнь едиными нравственными и духовными ценностями и смыслами, которые оставались отдельной, самостоятельной и самодостаточной сферой жизни. Многие исследователи именно в разрыве между монашеским и мирским нравственными идеалами, в отсутствии целостного, единого нравственно-духовного стандарта видят причину неспособности православия создать этические предпосылки эндогенного капитализма. Последователи М.Вебера, например, английский ученый А. Басс, автор работы "Хозяйственная этика русского православия" (Гейдельберг, 1989), характеризуют православную трудовую аскезу как "потустороннюю", то есть ориентированную на духовные, внемирские (а значит, и внехозяйственные) цели \ В XVI в. в развитии русского православного монашества обозначились два основных направления, две понимания сути православного благочестия и роли монастырей в жизни общества. Основное расхождение между ними состояло в 1 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994, с. 25. |