|
римскому нечестию». Отсюда столь свойственное старообрядцам враждебное отношение к государству, нежелание сотрудничать с ним, которое затем было многократно усилено жестокими преследованиями и гонениями. В течение 50—60-х гг. XVII столетия гонения на раскольников со стороны государства и официальной церкви ужесточались, и все умеренные, нерешительные, колеблющиеся постепенно примыкали к «никонианам», замолкали, прекращали борьбу. Лишь самые решительные, убежденные, уверенные в своей духовной правоте продолжали, несмотря на все гонения, отстаивать древшою веру, и это качество личности, человеческого материала, несомненно, наложило отпечаток на всю историю и культуру раскола. Среди старообрядцев не было, в отличие от государственной церкви, единства: раскол распадался на поповские и беспоповские согласия и толки, которые имели собственные взгляды на религиозный обряд и службу, на отношение к государству, на заключение брака и т.д. Наиболее радикальными были беспоповцы, которые считали, что после реформ пресекается земная иерархия священства. После того как умерли последние из не столь многочисленных священнослужителей, рукоположенных еще до никоновской реформы и верных «древлему благочестию», беспоповцы стали выполнять требы и таинства самостоятельно (исповедовались друг другу, вместо литургии ограничивались вечерней и утреней, которые читали грамотные миряне, причащались символически — изюмом). Особые трудности и разногласия вызвали вопросы о совершении таинства брака и об отношении к государству. Наиболее радикальные беспоповцы федосеевского согласия отрицали брак и любые взаимоотношения с «антихристовой» властью, менее радикальные члены поморского согласия допускали брак и постепенно смягчали свое отношение к светской власти. Отсутствие церковной иерархии (был период, когда и у поповцев оставался всего один священник) породило у старообрядцев активное и сознательное отношение к вопросам веры. Если для большинства православных мирян, особенно представителей малообразованных, низших сословий было свойственно 156 |
260 В феврале 1653 года в России произошла церковная реформа патриарха Никона. Она касалась не догматических и вероучительных основ православия, а его обрядовой стороны: надлежало креститься тремя, а не двумя перстами, писать Иисус вместо Исус и т.п. За реформой последовал церковный раскол: часть духовенства и мирян отказались следовать нововведениям, нарушившим, по их мнению, первоначальную чистоту древнего православия. Необходимо иметь в виду, что за внешней, обрядовой стороной раскола стояли предшествующие ему многолетние духовные разногласия. Сторонники Никона стремились приблизить русский православный обряд к греческому, а его противники стояли на жестких национальных позициях и видели всемирно-историческую духовную миссию Руси в том, чтобы сохранить первоначальное, "древлее" православное благочестие до второго пришествия. Противники реформы полагали, что не они уходят в раскол, а сама Церковь и государство отходят от "древнего отеческого благочестия" и предаются "инославному римскому нечестию". Отсюда столь свойственное старообрядцам враждебное отношение к государству, нежелание сотрудничать с ним, которое затем было многократно усилено жестокими преследованиями и гонениями. В течение 50—60-х гг. XVII столетия гонения на раскольников со стороны государства и официальной церкви ужесточались, и все умеренные, нерешительные, колеблющиеся постепенно примыкали к "никонианам", замолкали, прекращали борьбу. Лишь самые решительные, убежденные, уверенные в своей духовной правоте продолжали, несмотря на все гонения, отстаивать древнюю веру, и это качество личности, человеческого материала, несомненно, наложило отпечаток на всю историю и культуру раскола. Среди старообрядцев не было, в отличие от государственной церкви, единства: раскол распадался на поповские и беспоповские согласия и толки, которые имели собственные взгляды на религиозный обряд и службу, на отношение к государству, на заключение брака и т.д. Наиболее радикальными были беспоповцы, которые считали, что после реформ пресекается земная иерархия священства. После того как умерли последние из не столь многочисленных священнослужителей, рукоположенных еще до никоновской реформы и верных "древлему благочестию", беспоповцы стали выполнять требы и таинства самостоятельно (исповедовались друг другу, вместо литургии ограничивались вечерней и утреней, которые читали грамотные миряне, причащались символически — изюмом). Особые трудности и разногласия вызвали вопросы о совершении таинства 261 брака и об отношении к государству. Наиболее радикальные беспоповцы федосеевского согласия отрицали брак и любые взаимоотношения с "антихристовой" властью, менее радикальные члены поморского согласия допускали брак и постепенно смягчали свое отношение к светской власти. Отсутствие церковной иерархии (был период, когда и у поповцев оставался всего один священник) породило у старообрядцев активное и сознательное отношение к вопросам веры. Если для большинства православных мирян, особенно представителей малообразованных, низших сословий было свойственно соблюдение внешней церковной обрядности без глубокого духовного проникновения, то старообрядцы, сознательно выбравшие свой тяжелый и опасный путь, отличались именно высокой духовностью, нравственной напряженностью. Именно в старообрядческой среде возник и поддерживался глубокий интерес к древнерусскому православному наследию, к дониконовским церковным книгам. Отсутствие духовной иерархии, монополизирующей право на осмысление и интерпретацию Писания, породило в старообрядческой среде массовый интерес в богословским вопросам, а необходимость обустраивать жизнь на религиозных основах в новых условиях сделала этот интерес живым и практичным. (Этот интерес обусловил почти поголовную грамотность старообрядцев, живущих в самых отдаленных и труднодоступных местах). Именно в старообрядчестве духовные и нравственные импульсы древнерусского православия вошли в повседневную жизнь и стали реальными основами устройства всего образа жизни1. В период возникновения раскола и формирования старообрядчества духовная жизнь России характеризовалась крайне высоким уровнем эсхатологических ожиданий (ожиданий конца света). По распространенным в то время представлениям 1666 год должен был быть годом пришествия антихриста и конца света, Страшного Суда (затем был сделан пересчет не от Рождества, а от Воскресения Христова, на 33 года позже, т е. 1699 г.). Среди гонимых старообрядцев эти ожидания были особенно сильны, что усугублялось их верой в отсутствие истинного священства, таинств и прочих спасительных церковных обрядов, которые были утрачены с никоновскими реформами. Антихрист же воплотился для них в царя Петра I, а проклятие распространилось на все государство, отошедшее, вместе с Церковью, истинной веры Поэтому старообрядцы очень жестко противопоставляли себя государству и всем "неверным никонианам". 1 Пругавин А.С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905, с. 17. |