|
Пафосом веры во всемогущество науки и техники, подлинным возвеличиванием машины проникнуты созданные в тот период произведения советских писателей и поэтов (см. А. Платонов "Ювенильное море" и др.) Однако реально привить на российской/советской почве достижения западной организации производства оказалось сложнее, чем представлялось с идеологических позиций, поскольку западные менеджерские технологии основывались на другой культуре труда, на той культурной базе, которая была заложена католическим практицизмом и пуританской этикой рационального трудолюбия за два столетия до возникновения научного менеджмента. В советской промышленности наиболее действенными оказывались идейные мобилизационные факторы, типологически и генетически связанные с дореволюционной идеологией служения и сплачивающие общество на быстрое достижение единой цели при максимальном напряжении всех сил: индустриализация, создание военной экономики в условиях смертельной опасности военного поражения, восстановление народного хозяйства после войны. Для российской экономической культуры характерна аритмичность и импульсивность, чередование периодов максимального напряжения сил, когда невероятным усилием воли и мобилизацией всех физических, интеллектуальных, материальных и т.д. ресурсов быстро достигаются поразительные результаты, и расслабления и даже безделья. Однако для мобилизации необходимы высшие духовные, идеологические, нравственные стимулы, типа программы индустриализации отсталой страны в течение одной пятилетки, героизация труда, приравнивание его по смыслу к неэкономической, более почитаемой в русской культуре деятельности — например, к защите Огечества, к сражению. Стахановское движение, явившееся мощным стимулом роста производительности труда, при всей его массовости было также мобилизационным движением. Породив массовый энтузиазм, оно не привело, тем не менее, к формированию культуры постоянного, систематического, рационально организованного труда, подобного той, которую на Западе сформировала протестантская этика. 252 |
по Однако теория научного менеджмента Тэйлора была не просто набором технологических и организационных приемов, а опиралась на собственную концепцию человека, была продуктом развития американской культуры. И в период ее интенсивного заимствования в конце 20-х — 30-х годах в Советской России формировалась специфическая субкультура, характерными чертами которой были вера в безграничность возможностей человеческого разума и науки, в то, что призвав на помощь достижения техники, воистину чудодейственные машины человек способен "покорить пространство и время", а также проникнутое особой оптимистической аскезой стремление к самореализации личности через созидательный труд. Вот характерный образец пропаганды научной организации труда 20-х годов, взятый из книги одного из ведущих тогдашних специалистов в этой области, организатора и заведующего Центрального института труда А.К. Гастева: "Мы возвеличиваем станок... Мы призываем рабочих к активности. Мы говорим им, что... расчет твоих функций, постоянное твое собственное творчество — это лучшие реформаторы производства. Если бы даже все производство было механизировано, если бы все было поставлено на конвейеры и движущиеся ленты, мы знаем, что вместе с этим надо поставить задачу воспитания особого скоростного человека с его быстрой реакцией, с его способностью всегда быть настороженным и в то же время расходовать минимум нервной энергии"1. Пафосом веры во всемогущество науки и техники, подлинным возвеличиванием машины проникнуты созданные в тот период произведения советских писателей и поэтов (см. А. Платонов "Ювенильное море" и др.) Однако реально привить на российской/советской почве достижения западной организации производства оказалось сложнее, чем представлялось с идеологических позиций, поскольку западные менеджерские технологии основывались на другой культуре труда, на той культурной базе, которая была заложена католическим практицизмом и пуританской этикой рационального трудолюбия за два столетия до возникновения научного менеджмента. В советской промышленности наиболее действенными оказывались идейные мобилизационные факторы, типологически и генетически связанные с дореволюционной идеологией служения и сплачивающие общество на быстрое достижение единой цели при максимальном напряжении всех сил: индустриализация, создание военной экономики в 1 Гастев А.К. Как надо работать. М., 1972, с. 170—171. Ill условиях смертельной опасности военного поражения, восстановление народного хозяйства после войны. Для российской хозяйственной культуры характерна аритмичность и импульсивность, чередование периодов максимального напряжения сил, ’’штурмовщины", когда невероятным усилием воли и мобилизацией всех физических, интеллектуальных, материальных и т.д. ресурсов быстро достигаются поразительные результаты, и расслабления и даже безделья. Однако для мобилизации необходимы высшие духовные, идеологические, нравственные стимулы, типа программы индустриализации отсталой страны в течение одной пятилетки, героизация труда, приравнивание его по смыслу к неэкономической, более почитаемой в русской культуре деятельности — например, к защите Отечества, к сражению — "Дни работы жаркие, на бои похожие..." — поется в известной советской песне. Стахановское движение, явившееся мощным стимулом роста производительности труда, при всей его массовости было также мобилизационным движением. Породив массовый энтузиазм, оно не привело, тем не менее, к формированию культуры постоянного, систематического, рационально организованного труда, подобного той, которую на Западе сформировала протестантская этика. Поэтому постоянным фактором управления производством и организации труда в советский период были попытки искусственного воссоздания мобилизационных ситуаций, например, социалистическое соревнование за выполнение и перевыполнение пятилетних планов, спущенные сверху и идеологизированные кампании типа "Пятилетке качества — рабочую гарантию" или "Экономика должна быть экономной". Однако без реально осознанной необходимости мобилизации или жесткого репрессивного аппарата эти кампании оказывались неудачными вследствие слабости повседневной, срединной трудовой культуры. Ее рост стремились обеспечивать и поддерживать с помощью материального и морального стимулирования. В советский период были отработаны системы премирования особо производительного и качественного труда, а также его морального поощрения — вручения "переходящего красного знамени", присвоения почетных званий как отдельным работникам, так и трудовым коллективам. Широко практиковались мероприятия, связанные с моральным поощрением, героизацией и широкой пропагандой трудовых достижений и новаторства — митинги, собрания, чествования и награждения победителей социалистического соревнования. Вехи и этапы трудовой биографии человека рассматривались как наиболее значимые события жизненного пути. |