|
рационализма особого рода, отличного от западного. Отличие состоит в том, что рациональная хозяйственная деятельность в буддийских обществах связана не с развитием индивидуализма, а с альтруизмом, коллективизмом и солидарностью. [346] Экономический успех в этом ценностном коде оказывается приемлемым, если только он достигнут справедливым и честным путем и не является инструментом эксплуатации, не нарушает единства и гармонии общества и не отвлекает человека от более значимых религиозных и нравственных целей, а, напротив, способствует наращиванию общего благосостояния, укреплению солидарности и традиционной духовности: «Политика экономического равенства ликвидирует в человеке инстинкт приобретения и обеспечивает... всему обществу возможность посвятить время медитации, ведущей к нирване». [4] Во-вторых, легитимизации новых форм деятельности и интеграции модернизирующегося общества способствует их подчинению, хотя бы на уровне идеологии, принятым в обществе структурам идентичности. На микроуровне это может быть провозглашение новой хозяйственной роли и предпринимательского успеха делом семьи, общины, касты. Индийский исследователь М. Сринивас описывал санскритизацию как механизм включения касты целиком в современную деятельность при сохранении ее коллективной идентичности, но с повышением статуса, в противоположность механизму вестернизации как выхода индивида, принимающего новую экономическую роль, за пределы кастовой системы вообще. [345] На макроуровне такая легитимизация обычно связана с утверждением общезначимости, ценности для общества в целом и для государства какого-либо конкретного вида деятельности или современной хозяйственной активности вообще. Так было с уже описанным «индийским экономическим национализмом», провозгласившим экономический успех служением делу национально-освободительной борьбы. Идеологи Гоминьдана, осуществлявшие реформы на Тайване, настаивали на том, что каждый человек, достойный этого звания, должен служить общему благу, и в первую очередь, вполне в соответствии 312 |
цивилизации — индийской, буддийской, исламской, конфуцианской и т.д. Так, концепции "исламской экономики" и "исламского социализма" ставят "кораническую" концепцию общества и исторического развития во главу угла и считают реализацию нравственных ценностей ислама первичной по отношению к материальному благосостоянию и экономическому прогрессу. Согласно догмату тоухида, мир един и целостен в своей принадлежности Богу, и это единство определяет деятельность людей во всех ее формах и направлениях, в том числе и в хозяйственном развитии1. Главную задачу исламской экономической мысли видят в определении "этического кода" мусульманской деятельности с тем чтобы им руководствовались все участники рынка1 2. При этом сторонники "исламской экономики" не выступают против модернизации и технико-экономического прогресса как таковых — они лишь против отступлений от норм ислама, которые могут быть сопряжены с современным развитием. "Буддийская экономика" исходит из приоритета буддийских ценностей: как подчеркивает Е. Шумахер, "буддийская экономика сильно отличается от современной материалистической экономики, поскольку видит суть цивилизации не в умножении потребностей, а в очищении самого человека"3. На сферу экономической деятельности должны распространятся базовые ценности буддизма — ненасилие, простота, самосовершенствование. Исследователи утверждают, что буддизм стимулирует возникновение экономического рационализма особого рода, отличного от западного. Отличие состоит в том, что рациональная хозяйственная деятельность в буддийских обществах связана не с развитием индивидуализма, а с альтруизмом, коллективизмом и солидарностью4. Хозяйственный успех в этом ценностном коде оказывается приемлемым, если только он достигнут справедливым и честным путем и не является инструментом эксплуатации, не нарушает единства и гармонии общества и не отвлекает человека от более значимых религиозных и нравственных целей, а, напротив, способствует наращиванию общего благосостояния, укреплению солидарности и традиционной 202 1 Mannan М.А.. Islamic Economics: Theory and Practice, p. 332. 2 См.: Ионова А.В. Исламский взгляд на проблему человека в условиях рыночной экономики // Вопросы экономики, 1993, N 8. 3 Schumacher Е. Buddhist Economics // Asia. A Handbook. N.Y., 1966., р. 696. 4 Tambiah S. Buddhism and a This-Worldly Activity. // Modem Asian Studies. Vol. 7, Part 1, Jan. 1973., p. 1—20. 203 духовности: "Политика экономического равенства ликвидирует в человеке инстинкт приобретения и обеспечивает... всему обществу возможность посвятить время медитации, ведущей к ниббане"1. Во-вторых, легитимизации новых форм деятельности и интеграции модернизирующегося общества способствует их подчинение, хотя бы на уровне идеологии, принятым в обществе структурам идентичности. На микроуровне это может быть провозглашение новой хозяйственной роли и предпринимательского успеха делом семьи, общины, касты. Индийский исследователь М. Сринивас описывал санскритизацию как механизм включения касты целиком в современную деятельность при сохранении ее коллективной идентичности, но с повышением статуса, в противоположность механизму вестернизации как выхода индивида, принимающего новую экономическую роль, за пределы кастовой системы вообще1. На макроуровне такая легитимизация обычно связана с утверждением общезначимости, ценности для общества в целом и для государства какого-либо конкретного вида деятельности или современной хозяйственной активности вообще. Так было с уже описанным «индийским экономическим национализмом», провозгласившим хозяйственный успех служением делу национально-освободительной борьбы. Идеологи Гоминьдана, осуществлявшие реформы на Тайване, настаивали на том, что каждый человек, достойный этого звания, должен служить общему благу, и в первую очередь, вполне в соответствии с конфуцианской традицией, приносить пользу государству В русской культуре существовала универсальная ценность служения, в том числе и служения торгово-промышленного класса обществу и государству (см. гл. 3). Таким образом, необходимая для осуществления хозяйственного роста мотивация предпринимательской и производственной активности, предполагающая стимулирование индивидуальной достижительности, должна в контексте хозяйственной и конфессиональной культуры общества дополняться идеями общих интересов и целей, служения индивида общему благу. В-третьих, легитимизация успешной деятельности и интеграция модернизирующегося общества обеспечиваются с помощью высокой профессиональной аскезы. Она предполагает прежде всего высокую трудовую и профессиональную этику, ценности которой распространяются на все сословия и классы независимо от их 1 Цит. по: Агаджанян А.С. Будийский путь в XX веке. М., 1993, с.229. |