|
уже отмечали, при общности современных принципов делопроизводства и организации, при распространенном во всем мире рационализме, динамизме, ориентации на конкурентоспособность деловая культура Запада, в особенности в США, весьма отличается от деловой культуры Востока, поскольку здесь необходимые для эффективного бизнеса приемы адаптируются к самобытной социокультурной среде. Традиционный японский группизм требует коллективного принятия решений и общей ответственности за них, хотя с точки зрения западного индивидуалистического делового стиля это представляется нерациональным. Кажущаяся европейцам и, в особенности, американцам громоздкой и недостаточно оперативной традиционная японская система принятия решений — ринги, предполагающая обсуждение предложения на всех уровнях и его одобрение всеми без исключения участниками производства снизу до верху, обеспечивает надежность и снижает степень риска предприятия. Система распределения ответственности на японских предприятиях такова, что в кризисных ситуациях материальные тяготы ложатся, прежде всего, на руководство (которому в первую очередь сокращают заработную плату и в последнюю — прибавляют), в то время как в американских компаниях в подобных ситуациях сокращают заработную плату рабочим, а по выходе из кризиса первым делом выплачивают большую премию руководству. Регулятивный фактор экономической культуры способствует поддержанию идентичности общества и в стиле и внешних формах коммерческой рекламы. В конце XX в. реклама представляет собой столь широко и повсеместно распространенное проявление коммерческой активности, что иногда кажется непременным и постоянным ее атрибутом. Однако это совсем не так. В традиционных культурах, где производство и обмен встроены в систему межличностных отношений реклама была мало распространена и даже порицалась. Это объясняется тем, что производство еще не носило массового характера, и производители не нуждались в массовом потребителе. Напротив, у каждого из них был свой постоянный круг клиентов со стабильными и хорошо известными потребностями, и разрушение устойчивых рыночных связей могло бы 329 |
211 спецодежде и т.п. в США и Западной Европе встретили протесты работников, поскольку видимый знак статуса и привилегии воспринимаются здесь как символы успеха, к ним стремятся и видят в них признаки состоятельности личности. В японских же коллективах внутреннее сознание иерархии так сильно, что не нуждается в подкреплении с помощью внешних атрибутов. Сохранение идентичности общества в его хозяйственной жизни благодаря регулятивной функции хозяйственной культуры прослеживается и в сфере деловых взаимоотношений, формирования стиля и формы предприятия. Как мы уже писали в § 4 главы 1, при общности современных принципов делопроизводства и организации, при распространенном во всем мире рационализме, динамизме, ориентации на конкурентоспособность деловая культура Запада, в особенности в США, весьма отличается от деловой культуры Востока, поскольку здесь необходимые для эффективного бизнеса приемы адаптируются к самобытной социокультурной среде. Традиционный японский группизм требует коллективного принятия решений и общей ответственности за них, хотя с точки зрения западного индивидуалистического делового стиля это представляется нерациональным. Кажущаяся европейцам и, в особенности, американцам громоздкой и недостаточно оперативной традиционная японская система принятия решений — ринги, предполагающая обсуждение предложения на всех уровнях и его одобрение всеми без исключения участниками производства снизу до верху, обеспечивает надежность и снижает степень риска предприятия. Система распределения ответственности на японских предприятиях такова, что в кризисных ситуациях материальные тяготы ложатся прежде всего на руководство (которому в первую очередь сокращают заработную плату и в последнюю — прибавляют), в то время как в американских компаниях в подобных ситуациях сокращают заработную плату рабочим, а по выходе из кризиса первым делом выплачивают большую премию руководству. Регулятивная функция хозяйственной культуры способствует поддержанию идентичности общества и в стиле и внешних формах коммерческой рекламы. В конце XX в. реклама представляет собой столь широко и повсеместно распространенное проявление коммерческой активности, что иногда кажется непременным и постоянным ее атрибутом. Однако это совсем не так. В традиционных культурах, где производство и обмен встроены в систему межличностных отношений, служат для ее поддержания и соответственно этому регламентируются, реклама была мало распространена и даже порицалась. Это 212 объясняется тем, что производство еще не носило массового характера и производители не нуждались в массовом потребителе. Напротив, у каждого из них был свой постоянный круг клиентов со стабильными и хорошо известными потребностями, и разрушение устойчивых рыночных связей могло бы серьезно подорвать хозяйство в целом. В. Зомбарт в своем исследовании истории хозяйственной жизни писал: "В период "старого стиля" строжайше воспрещена была всякая "ловля клиентов": считалось "нехристианским", безнравственным отбивать у своих соседей покупателей. Среди "Правил для купцов, торгующих товарами" есть одно, гласящее: "Не отвращай ни от кого его клиентов или купца ни устно, ни письменно и не делай также другому того, чего ты не хочешь, чтобы с тобою случилось. <. >Совершенно последовательно тогда были запрещены, каждая в отдельности и все вместе, те уловки, которые стремились к тому, чтобы увлечь свою кпиентелу.<...> Безусловно предосудительной считалась еще долгое время, в течение которого деловое объявление еще существовало, коммерческая реклама, т.е. восхваление, указание на особые преимущества, которыми одно предприятие якобы, по его же словам, обладает по сравнению с другими. Как высшую же степень коммерческого неприличия рассматривали объявление, что берут более дешевые цены, нежели конкурент»1. Вплоть до середины XIX в. лучшей "рекламой" считалась репутация производителя, а назойливое расхваливание достоинств своего товара могло ей даже повредить. Лишь в середине прошлого века ситуация стала меняться. В конце XIX в. русский исследователь рекламы свидетельствовал: "Недавно еще всякий купец, дороживший своей репутацией, полагал, что действовать при помощи рекламы не соответствует его достоинству, чтоб при ее содействии, например, преодолеть конкурента. Предубеждение это было столь сильно распространено, что оно не только в деловых кругах преобладало, но большею частью вследствие близких сношений с публикой, усвоено последнею до того, что она клеймила прозвищем плута всякого, кто осмеливался прибегать к рекламе. Теперь же это время отошло уже в область преданий! Хотя и долго сопротивлялись все те важные торговые дома, которые хотели, чтобы их репутация составляла единственную их рекламу, но они должны были принять участие в 1 Зомбарт В. Буржуа. М, 1994, с. 123— 124. |