|
избирались сельскими обывателями всех званий ежегодно (десятские от каждых десяти дворов, сотские от каждых ста дворов). Сотские и подведомственные им десятские исполняли приказания станового пристава, а также осуществляли общий надзор за благочинием в селениях государственных крестьян.1 Губернское дворянское собрание избирало уездных исправников и уездных судей, а также заседателей от дворян в различные полицейские и судебные учреждения. Уездные предводители дворянства являлись председателями уездных комитетов, комиссий и присутствий, а губернский предводитель дворянства членом всех губернских комитетов, комиссий и присутствий.2 В городах действовали пожарные команды. Например, в Пензе команда состояла из 50 человек, командированных от военного ведомства, как полагалось по штату, утверждённому министром внутренних дел 10 апреля 1853 года. В уездных городах обязанности пожарных также исполняли низшие чины военного ведомства. По свидетельству современников, по причине «бедности городских доходов» в Пензенской губернии пожарная часть, то есть инструменты и лошади находились в неудовлетворительном состоянии.3 Среди представителей чиновников судебного ведомства первая роль в губернии, бесспорно, принадлежала прокурору. «Губернский прокурор и состоящие при нём для совета и помощи губернские стряпчие имеют единственным предметом своих действий, говорилось в законе, непосредственный надзор за порядком производства дел в местах губернских» Непосредственным начальником губернских прокуроров являлся министр юстиции, «и от него одного они получают предписания и одобрения в заслугах и отличиях». 1Исаев И.А. История государства и права России. / Учебник. М., 1996. С. 255. 2 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. С. 184-185. 3 Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Пензенская губерния, ч. 2, 1867. С. 284. |
В показаниях сторон и их свидетелей на следствии законодательство того времени исходило из старого феодального сословного принципа. Статья 333 Уголовного уложения 15 августа 1845 г. гласила: «При равной степени достоверности законных свидетелей, в случае противоречия их, давать преимущество: 1) мужчине перед женщиной; 2) знатному перед незнатным; 3) ученому перед неученым; 4) духовному лицу перед светским»124 . К органам администрации и полиции на местах примыкали, но были совершенно самостоятельными органы жандармерии, находившиеся в ведении Штаба корпуса жандармов и Третьего отделения. По «Положению о корпусе жандармов» 28 апреля 1827 г. вся страна, за исключением Польши, земель Войска Донского и Кавказа, была разделена на пять (впоследствии восемь) жандармских округов. Во главе каждого округа стоял жандармский генерал. Округ делился на «отделения», охватывающие от одной до трех губерний. Во главе каждого «отделения» стоял жандармский штаб-офицер. В ведении жандармских генералов и штаб-офицеров находились [183] жандармские части. Чины жандармерии предназначались для приведения в исполнение законов и приговоров суда. Они посылались на поимку беглых крестьян, на преследование воров, корчемников, контрабандистов, на «рассеяние законом запрещенных скопищ», на препровождение особо важных преступников и арестантов. Кроме того, жандармские чины присутствовали на ярмарках, торжищах, церковных и народных празднествах, гуляньях, разного рода съездах, парадах. Жандармские генералы и штаб-офицеры осуществляли надзор за местным государственным аппаратом, докладывая в Третье отделение о настроениях в местном «обществе» и среди крестьян. Тюрьмы России в первую половину XIX в. были децентрализованы по разным ведомствам. Высшие политические тюрьмы (Петропавловская, Шлиссельбургская и Дюнемюндская) находились в ведомстве Третьего отделения. Синод имел духовные тюрьмы (на Соловках, в Суздале). Общеуголовные тюрьмы находились в ведомстве Министерства внутренних дел. В каждом губернском городе существовал местный губернский острог или замок, во главе которого стоял смотритель из полицейских чинов. Помогали ему надзиратели из солдат-инвалидов; караульную службу в тюрьме осуществлял караульный офицер с небольшой командой. В некоторых крупных городах создавались пересыльные тюрьмы. В Сибири складывается система каторжных тюрем, а по пути к ним — этапы и полуэтапы. К числу тюрем относились смирительные и работные дома. В тюрьмах строго сохранялось сословное деление. Во всех тюрьмах имелись особые камеры для «благородных» заключенных, для которых существовал более облегченный режим, без посылки на работу и телесных наказаний. Произвол тюремной администрации не знал границ. Со второй четверти XIX в. предпринимаются попытки военизации тюрем. В 1823 г. были учреждены военно-арестантские роты для осуждения солдат и офицеров. Это были тюрьмы с жестоким каторжным режимом. Вскоре арестантские роты превратились в разновидность общих тюрем, что было закреплено в уставе 1842 г. «Арестантские роты гражданского ведомства», как назывались теперь эти тюрьмы. Они предназначались не только для осужденных солдат и офицеров, но и для гражданских лиц, крепостных крестьян, осужденных за «отыскание свободы», беглых бродяг, уголовных преступников и др. В середине XIX в. в России насчитывалось 53 арестантских роты. В 1845—1860 гг. ссылкой в арестантские роты наказывалось от 10 до 14% всех заключенных. Органы местной дворянской корпорации имели решающее значение не только в сословных дворянских делах, но и в общем управлении губернии. Губернские дворянские собрания избирали уездных исправников и уездных судей, а также заседателей от дворян в различные полицейские и судебные учреждения. Уездные предводители дворянства являлись председателями уездных комитетов, [184] комиссий и присутствий, а губернский предводитель дворянства — членом всех губернских комитетов, комиссий и присутствий. 124 2ПСЗ, т. XX, № 19283. |