|
17 ния, делает их использование неизбежно путаным и противоречивым. Реальный смысл для науки имеет только такое понимание развития, которое осознается как абстракция, как предельное обобщение множества реально существующих типов изменений, на которое и должно быть обращено внимание. Слово «развитие» ввел в науку английский ученый Уильям Гарвей * (1578 1657). Рассмагривая вопросы эволюции, он пришел к выводу, что «все живое происходит из яйца». То есть развитие понимается им как распрямление, раз-витив уже заложенного в зародыше [78, с. 10]. Невольно возникаег вопрос: почему первые 2300 лет своего существования философия и наука обходились без термина «развитие»? Почему философия, уже сделавшая гениальные открытия во всех областях: природе, познании, человеческом бытии, в то же время игнорировала проблему развития? Успехи науки нового времени, а наука, по справедливому замечанию В.И. Вернадского, есть единственная область, где развитие присутствует безусловно, привели к тому, что развитие знания о мире, о предмете переносились на движение самого мира, самого исследуемого предмета. Человеку свойственно переносить понятие развития, часто не задумываясь, «по анало* гии», на окружающую природу, на весь мир социума и культуры. Причина повышенного понимания к развитию заключается в том, что человек единственный из всех биологических особей ставит жизненно важные цели, имеет ценностные ориентиры изменения своего статуса, что и выражается в категории «развитие», хотя педагоги, психолог и и социологи порой затрудняются в подборе четких критериев для измерения «развитости». Если способность к развитию потенциальна и присуща всей материи, то актуально она проявляется лишь в высших формах ее движения. В качестве рабочего возьмем определение, данное Л.Л. Макаренсй: «Развитие есть развертывание, разворачивание потенциальных возможностей, заложенных в сложноорганизованных системных образованиях» 1109, |
125 стого к сложному. Приведенное понимание развития, построенное по законам формальной логики, представляется на первый взгляд убедительным и очевидным. Внешняя очевидность его приобретает форму аксиомы, и, не ограничиваясь одной философией, оно проникает в другие науки. Можно привести десятки определений развития, в которых так или иначе варьируются изложенные три постулата. А.П. Шептулин понимает развитие «как поступательное движение по восходящей линии, как изменение, в ходе которого совершается переход от низшего к высшему, от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному» [424, сЛ6]. И.Н. Смирнов считает, что «объективный характер развития, определяющий методологическое значение этого принципа, заключается именно в наличии момента качественного изменения, изменения от низшего к высшему, от простого к сложному» [346, с.21]. Т.С. Васильева и В.В. Орлов: «Основой классификации реального многообразия является идея развития, движения от низшего к высшему, от простого к сложному» [68, с.13]. • Следует отметить, что понятия «новое», «старое», «низшее», «высшее» не являются философскими категориями, и все существующие попытки возвести их в ранг философских закончились крахом. Отсутствие научного статуса у этих понятий, а, следовательно, строго фиксированного содержания, делает их использование неизбежно путаным и противоречивым. Реальный смысл для науки имеет только такое понимание развития, которое осознается как абстракция, как предельное обобщение множества реально существующих типов изменений, на которое и должно быть обращено внимание. Слово «развитие» ввел в науку английский ученый Уильям Гарвей (1578 1657). Рассматривая вопросы эволюции, он пришел к выводу, что «все живое происходит из яйца». То есть развитие понимается им как распрямление, раз-вит ие уже заложенного в зародыше [176, с. 10]. * 126 Невольно возникает вопрос: почему первые 2300 лет своего существования философия и наука обходились без термина «развитие» ? Почему философия, уже сделавшая гениальные открытия во всех областях: природе, познании, человеческом бытии, в то же время игнорировала проблему развития ? Успехи науки нового времени, а наука, по справедливому замечанию В.И. Вернадского, есть единственная область, где развитие присутствует безусловно, привели к тому, что развитие знания о мире, о предмете переносилось на движение самого мира, самого исследуемого предмета. Человеку свойственно переносить понятие развития, часто не задумываясь, «по аналогии», на окружающую природу, на весь мир социума и культуры. Причина повышенного понимания к развитию заключается в том, что человек единственный из всех биологических особей ставит жизненно важные цели, имеет ценностные ориентиры изменения своего статуса, что и выражается в категории «развитие», хотя педагоги, психологи и социологи порой затрудняются в подборе четких критериев для измерения «развитости». Если способность к развитию потенциальна и присуща всей материи, то актуально она проявляется лишь в высших формах ее движения. В качестве рабочего возьмем определение, данное A.A. Макареней: «Развитие есть развертывание, разворачивание потенциальных возможностей, заложенных в сложноорганизованных системных образованиях» [241, с. 10]. При таком понимании основное отличие развития от неразвития состоит в том, что, если при самоорганизации, присущей всей материи, главным выступают внешние силы и тенденции, то в развитии определяющим является внутренняя предрасположенность, автономность, «самость» рассматриваемого объекта. Общим для любых социальных систем является противоречие между хаосом и упорядоченностью в развитии. С одной стороны, развитие системы есть движение по направлению к целостности, к тотальности, к полной упорядоченности и устойчивости, а с другой целостность, тотальность, устой |