|
усиливается их стремление влиять на принятие экономических и политических решений. Нечетко сформулированные правила, чрезмерное регулирование и повсеместный контроль дают должностным лицам исключительную власть, создают широкие возможности для взяточничества и присвоения принадлежащих обществу материальных ценностей. Неразвитость в некоторых странах гражданского общества политических партий, общественных организаций, групп, представляющих различные интересы, означает, что столь важная сила, уравновешивающая государственную власть, практически отсутствует65. Причина коррупции государственных чиновников кроется не только в безнаказанности по существу антигосударственной деятельности отдельных представителей законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, как считают аналитики Всемирного банка. Причины здесь значительно сложнее. Во-первых, отсутствует предельно прозрачный механизм осуществления законодательной, исполнительной и судебной власти. Вовторых, фактически отстранено большинство общественных сил и, прежде всего доминирующих сил рыночной экономики, каковыми являются трудящиеся, предприниматели и потребители в лице их союзов и объединений, от выработки проектов соответствующих законов и решений. Иначе говоря, в решающей мере корни проблемы заключаются в отсутствии действенного механизма взаимодействия властных и общественных структур, отсутствии демократических институциональных форм согласования интересов, а, следовательно, и обратной связи между всеми ветвями государственной власти и общественными, негосударственными структурами. Исходя из этого должны, очевидно, вырабатываться (опять же с участием всех общественных сил) конкретные методы и формы борьбы с коррупцией как доминирующим социальным злом трансформационного периода. Речь идет, 65Годовой доклад Федераций. М , 2003 г. |
захлестывает общество тогда, когда и государственные чиновники, и частные субъекты хозяйственной деятельности получают возможность обогащаться без особого риска. Именно такая ситуация складывается в странах с переходной экономикой. Традиционные формы контроля ослабевают прежде, чем начинают действовать новые правовые ограничения. Кроме того, государство по-прежнему владеет огромным богатством предприятиями, недвижимостью, природными ресурсами и сохраняет за собой регулирующую функцию, даже несмотря на легализацию частной собственности, предпринимательства и капитала. Нечетко сформулированные правила, чрезмерное регулирование и повсеместный контроль дают должностным лицам исключительную власть, создают широкие возможности для взяточничества и присвоения принадлежащих обществу материальных ценностей. Неразвитость в некоторых странах гражданского общества — политических партий, общественных организаций, групп, представляющих различные интересы, означает, что столь важная сила, уравновешивающая государственную власть, практически отсутствует (31). Обладание административной властью предоставляет широкие возможности для злоупотребления ею, будь то в форме протекционизма, незаконного приобретения различных социальных благ и разного рода привилегий, коррупции и т.д. Это вытекает из самой сущности административной власти, характеризующейся анонимностью, безличностью, огромным влияниям почти во всех областях общественной жизни, зачастую сращиванием с экономической властью, обладанием информацией по самым животрепещущим проблемам, стоящим перед обществом, арсеналом принудительных средств. Об обоснованности этих доводов свидетельствует практика осуществления первоначального накопления капитала многими лидерами российского бизнеса. Оно происходит в форме злоупотребления при распределении и перераспределении ресурсов; использования каналов связи между субъектами, представляющими «официальную» государственную экономику, и субъектами «нелегальной» частной экономики; пренебрежения субъектами частного капитала морально-этическими и юридическими нормами общества; 152 циальных гарантий, которыми располагает данный чиновник в настоящее время и будет располагать при уходе на пенсию. Иначе говоря, экономический риск чиновника должен быть связан не только с потерей стабильной заработной платы, но и с риском утраты социальных гарантий в настоящем и будущем, т.е. аннулированием (как это имеет место в ФРГ) тех взносов, которые осуществляет государство во всевозможные (пенсионные, страховые и им подобные) фонды. В результате чиновник, уволенный с государственной службы, снова оказывается на старте своей трудовой деятельности, т.е. с нулевыми показателями на своих пенсионных, страховых и прочих социальных счетах. В таких условиях брать взятки становится не только сомнительным, но и экономически невыгодным делом. Как отмечалось в выступлении Президента России перед Федеральным Собранием 6 марта 1997 г., «пороком законотворчества стало принятие законов, которые служат узкогрупповым интересам. Большинству депутатов ясно, что это наносит ущерб России». В Послании Президента эта проблема обозначена еще более резко: «Когда свободная купля-продажа распространяется на принятие законов, действия чиновников, решения судов это не только безнравственно, но смертельно опасно для общества и государства» (109). Причина коррупции государственных чиновников кроется не только в безнаказанности по существу антигосударственной деятельности отдельных представителей законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, как считают аналитики Всемирного банка. Причины здесь значительно сложнее. Во-первых, отсутствует предельно прозрачный механизм осуществления законодательной, исполнительной и судебной власти. Вовторых, фактически отстранено большинство общественных сил и, прежде всего доминирующих сил рыночной экономики, каковыми являются трудящиеся, предприниматели и потребители в лице их союзов и объединений, от выработки проектов соответствующих законов и решений. Иначе говоря, в решающей мере корни проблемы заключаются в отсутствии действенного механизма взаимодействия властных и общественных структур, отсутствии демократических институциональных форм согласования интересов, а, следовательно, и обратной связи между всеми ветвями государственной власти и общественными, негосударственными структурами. 154 Исходя из этого должны, очевидно, вырабатываться (опять же с участием всех общественных сил) конкретные методы и формы борьбы с коррупцией как доминирующим социальным злом трансформационного периода. Речь идет, прежде всего, о выработке и совершенствовании мер репрессивного характера, нацеленных на неуклонное подавление коррупционных правонарушений путем формирования соответствующей законодательной базы. Именно такую направленность имеет уже упомянутый проект Федерального закона «О борьбе с коррупцией», подготовленный Комитетом по безопасности Государственной Думы. В данном проекте определены субъекты правонарушений, связанных с коррупцией, сформулированы специальные требования к лицам, претендующим на выполнение государственных функций, определены меры финансового контроля за ними, а также уже выполняющими эти функции, осуществлена классификация коррупционных правонарушений и установлены меры ответственности за них и порядок устранения последствий коррупционных правонарушений. В соответствии с духом и буквой проекта Закона определены органы, ведущие борьбу с коррупцией (ст. 6). По мнению разработчиков данного проекта, «борьбу с коррупцией в пределах своих полномочий ведут органы прокуратуры, внутренних дел, Федеральной службы безопасности, таможенной и пограничной службы, налоговой полиции и другие правоохранительные органы». Причем в указанных органах могут учреждаться специализированные подразделения по борьбе с коррупцией, к которой «привлекаются общественные объединения и граждане в порядке, установленном федеральными законами и законами субъектов Российской Федерации» (122). Не подлежит сомнению, что в борьбе с коррупцией необходима максимальная активизация деятельности правоохранительных органов. Вместе с тем неоспоримо и другое масштабы коррупции во многом зависят от характера принимаемых законов: чем больше они возлагают на государственные структуры разрешительных и распределительных функций, тем более питательная среда создается для коррупционных действий чиновников. Здесь важно, во-первых, не допустить монополизации властных полномочий какойлибо одной единственной властной структурой или тем более одним лицом; во-вторых, эти полномочия должны быть опосредованы участием в процессе 155 |