Основной смысл регионального программирования в 2000 2010 годах заключался, с одной стороны, в необходимости преодоления политики тотального огосударствления культуры, когда центром внимания являлась сеть отраслевых учреждений культуры, а интересы и потребности территориально-социальных сообществ имели второстепенное значение, а с другой в выходе на общественные потребности в сфере культуры вместо чрезмерного идеологического диктата по отношению к ней. Именно создание программ культурного развития регионов в начале 2000-х годов актуализировало задачу раскрытия сути городской культуры. Однако решение не было найдено, ибо поиск самоидентичности городского пространства был связан с тем, что процесс развития культуры представлялся как проблема возрождения культуры досоветского периода [190, с. 114]. По мнению автора, «возрожденческий» подход в принципе мало перспективен. Он ориентирован на восстановление хотя и в преобразованном виде определенной системы ценностей, духовных, общественных и иных форм жизни населения, на придание дееспособности тем культурным институтам, которые оказались разрушенными или упраздненными в ходе исторических метаморфоз XX века, которых в России было предостаточно. Однако подобное возрождение мало продуктивно и утопично, так как культурный процесс принципиально необратим. Мы разделяем мнение И.Н. Лисаковского о том, что «современной культуре присущи не столько идеалы возрождения, сколько высокая степень готовности к продуктивному взаимодействию и взаимообогащение с другими национальными культурами, даже если она питает к ним противоречивые чувства» [166, с. 17]. Одновременно начальный этап регионального программирования принес определенные позитивные результаты. Разработка региональных программ создала возможности непосредственного сотрудничества всех групп лиц, заинтересованных в них, а также расширила круг субъектов 74 |
45 движения и ассоциации) способны оказывать воздействие на культуру региона, принимать участие в региональной культурной политике. Программы нового типа стали создаваться в начале 90-х годов (Тверская и Омская области, Пролетарский, Октябрьский и Киевские районы Москвы, города Каменск-Уральский и Камыш лов Свердловской области и др.). По оценке специалистов российского Министерства культуры в этот период наиболее удачной была программа но Тверской области, пропаганде опыта которой был посвящен специальный / п межрегиональный семинар. Разработка региональной программы включала: ретроспективный анализ развития культуры Тверского края, изучение культурных потребностей различных групп населения области и реальных возможностей их удовлетворения; анализ состояния сети, уровня материально-технической базы, кадров учреждений культуры; выявление финансовых ресурсов для развития деятельности в сфере культуры, искусства и кино; проведение проблемной деловой игры; подготовку банка проектов и идей социокультурного развития области. Основной смысл регионального программирования заключался, с одной стороны, в необходимости преодоления политики тотального огосударствления культуры, когда центром внимания являлась сель отраслевых учреждений культуры, а интересы и потребности территориально-социальных сообществ имели второстепенное значение, 63 Основной целью семинара яплялось ознакомление руководителей органов управления культуры из республик и областей, а также представителей научных упреждений и организаций как с принципами разработки и реализации региональных программ развития сферы культуры в новых социальноэкономических условиях, так и результатами передового отечественного и зарубежного опыта в этом направлении. См. подробнее о семинаре н статье Васильевой А.В. и Каменца А.В. «Региональные программы сохранения культурного наследия. Организация, методы,' разработки и пути их реализации». И Ориентиры культурной политики. Информационный выпуск № 1. М., 1993. С 45 60. 46 а с другой в выходе на общественные потребности в сфере культуры вместо чрезмерного идеологического диктата по отношению к ней. Именно создание программ культурного развития регионов в начале 90-х годов XX века актуализировало задачу раскрытия сути региональной культуры. Однако ее решение не было найдено, ибо поиск был связан с тем, что процесс развития культуры представлялся как проблема возрождения культуры.69 Так, в тверской программе ее концептуальные основы были обращены к прошлому досоветскому опыту, когда центрами культуры в регионах были дворянские усадьбы и монастыри. В дворянских усадьбах жили великие люди, связанные со столичной культурой. Многие культурные новации они зачастую получали не из Петербурга и Москвы, а непосредственно из Парижа и Берлина. Сюда, в усадьбы поступали журналы из столиц мира, приезжали известные ученые, художники, писатели, политические деятели и т.д. Угасание, а затем и полное разрушение усадеб привело к тому, что в результате была культурно обескровлена большая часть провинциальной России. Поэтому авторы программы считали желательным возрождение усадебной жизни. Хотя подобного рода размышления вызывают интерес, ибо раскрывают специфичность досоветской культурной жизни в российской провинции, но «возрожденческий» подход в принципе мало перспективен. Он ориентирован на восстановление хотя и в преобразованном виде определенной системы ценностей, духовных, общественных и иных форм жизни населения, на придание дееспособности тем культурным институтам, которые оказались разрушенными или упраздненными в ходе исторических метаморфоз XX 60 Тверская программа оказалась действенной в части возрождения народной прикладной и художественной культуры, что нашло отражение в диссертационном исследовании Н.М. Волокитина «Народная культура тверского региона: генезис, современные проблемы, система поддержки» (1995 г.). Однако ее реализация нс способствовала превращению культуры тверского региона в саморазвиваюшуюся систему, а потому со сменой управленческого аппарата в областном комитете культуры региональное программирование захирело. 47 века, которых в России было предостаточно. Однако подобное возрождение мало продуктивно и утопично, так как культурный процесс принципиально необратим. Мы разделяем мнение И.Н. Лисаковского о том, что современной культуре присущи не столько идеалы возрождения, сколько высокая степень готовности к продуктивному взаимодействию и взаимообогащение с другими национальными культурами, даже если она питает к ним противоречивые чувства.70 Одновременно начальный этап регионального программирования, протекавший до середины 90-х годов принес определенные позитивные результаты. Разработка региональных программ создала возможности непосредственного сотрудничества всех групп лиц, заинтересованных в них, а также расширила круг субъектов культурного программирования. Их потребности и интересы нашли отражение в решаемых задачах. Произошло соизмерение целей и желаний с имеющимися ресурсами и возможностями. Как отмечалось на научно-практической конференция «Культурное пространство России в начале XXI века: федеральные и региональные аспекты», состоявшейся в конце мая 2003 года в Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма, во второй половине 90-х годов начался новый этап регионализации культурной политики, когда, наряду с децентрализацией по линии «федеральный центр регион», возникает программирование по вектору «регион местное самоуправление». Сущность этого этапа заключается в том, что в ходе его достигается гармоничное сочетание интересов не только федеративного государства и его частей-субъектов, но и, что не менее важно, граждан страны. В качестве комплексного критерия регионализации культурной политики на конференции рассматривалось не только самосохранение, но и устойчивое развитие локальных 70 См.: Лнсаковскнн И.Н. Этномышленне: « рани, ограничения, ограниченность. М., Изд-во РАГС. С. 15-16. |