|
физических и нравственных страданий потерпевшей Королевой Н.В., причиненных ей в результате смерти сына и совершения Ефремовым В.А. преступления по неосторожности, приходит к выводу о том, что иск потерпевшей с учетом требований разумности и справедливости, а также положений статей 151, 1064, 1101 ГК РФ подлежит частичному удовлетворению на сумму 250 тыс. рублей». Из приведенных нами примеров следует, что, в соответствии с судебной практикой, компенсация морального вреда, причиненного деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, возможна лишь в случаях, если указанной деятельностью нарушаются исключительно нематериальные блага и личные неимущественные права граждан, выражающиеся, в том числе, в нравственных переживаниях, в связи с утратой родственников и др. (а также в других случаях, прямо предусмотренных законом). Судебной практикой, в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994г. № 10, утрата близких родственников признается причинением вреда нематериальным благам и неимущественным правам без предоставления доказательств, свидетельствующих об ухудшении здоровья. Очень часто вред, причиняемый источником повышенной опасности, также нарушает психическое благополучие личности. В литературе встречается мнение, согласно которому психическое благополучие не является самостоятельным нематериальным благом (объектом неимущественного права). Так, по мнению А.М. Эрделевского, «умаление психического благополучия личности, в отличие от умаления других видов благ, всегда вторично, так как оно является последствием причинения вреда другим благам, как неимущественным, так и имущественным»1. Такой подход чреват, на наш взгляд, сужением круга случаев 1 Эрделевский А.М. Проблемы компенсации морального вреда в российском и зарубежном праве: Авгореф. дне.... докт. юрид. паук. М.. 1998. -с, 9. 165 |
ждает необходимость ответить на следующие вопросы. Что законодатель в ч. 2 ст. 1100 ГК понимает под вредом, причиненным жизни и здоровью? щ / Возможно ли причинение иного морального вреда (не связанного с причинением вреда жизни и здоровью гражданина) источником повышенной опасности, за который владелец источника повышенной опасности, повидимому, будет отвечать при наличии своей вины? Как уже отмечалось, под «вредом, причиненным жизни гражданина», закон понимает убытки нетрудоспособных иждивенцев, возникшие вследствие гибели кормильца (ст. 1089 ГК), а под «вредом, причиненным здоровью» подразумеваются убытки, возникшие у гражданина в результате повреждения его здоровья (ст. 1085 ГК). По-видимому, нет основанийь считать, что в ст. 1100-ГК законодатель использует указанные термины в каких-либо иных смыслах. Ведь если под «вредом, причиненным здоровью», понимать «любые негативные изменения в телесной сфере человека» , то действие указанной нормы (ч. 1, 2 ст. 1100 ГК) распространится на случаи причинения источником повышенной опасности всевозможных незначительных (легких) повреждений здоровья (кровоподтеков, ссадин, царапин и т. п.), обычно не вызывающих убытков. Между тем моральный вред, возникающий от таких случаев причинения незначительных телесных повреждений, по сути не отличается от страданий, обусловленных самой ситуацией (от физической*боли "испуга^ вызванных,^ например, автомобильной аварией). Следует также заметить, что последние виды страданий, безусловно, должны влечь уплату денежной компенсации, так как они вызваны нарушением личных неимущественных прав [на физическое и психическое здоровье (благополучие)]. В литературе, правда, встречается мнение, согласно которому психическое благополучие не является самостоятельным нематериальным благом (объектом неимущественного права). Так, по мнению 89 1961См.: Эрделевский А. М. Моральный вред и компенсация за страдания. М., 1997. С. 2. А. М. Эрделевского, «умаление психического благополучия личности, в отличие от умаления других видов благ, всегда вторично, так как оно является последствием причинения вреда другим благам, как неимущественным, так и имущественным» . Такой подход чреват, на наш взгляд, сужением круга случаев компенсации морального вреда. Мы должны признать право пострадавшего на компенсацию морального вреда, даже если не можем точно определить конкретное нематериальное благо (из указанных в ст. 150 ГК), которому был нанесен ущерб. Если некто послал ложную телеграмму о смерти близкого родственника адресата, то возникновение психических страданий у последнего более чем вероятны. Нет сомнений, что эти страдания вызваны правонарушением. Между тем четкая квалификация объекта данного' посягательства весьма проблематична. ’Полагаем, что именно психическое благополучие (под которым мы понимаем не только психическое здоровье, но и комфортное душевное состояние) является тем общим (основным) благом, которое умаляется в случаях причинения морального вреда в форме нравственных страданий. Иногда моральный вред проявляется в нравственных страданиях родных и близких гражданина, погибшего от действия источника повышенной опасности. Такие потерпевшие могут совсем не пострадать физически, а также не быть нетрудоспособными иждивенцами погибшего, т. е. страдания в таком случае возникают не у тех граждан, о которых идет речь в ст. 1100 ГК. Однако и такой моральный вред подлежит, на наш взгляд, компенсации, так как вызван посягательством на психическое благополучие личности. Иное решение было бы нелогичным. Действительно, чем подобные страдания лиц, не являющихся иждивенцами погибшего, отличаются от страданий иждивенцев? Тем более, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущест90 197 Эрделевский А. М. Проблемы компенсации морального вреда в российском и зарубежном праве: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 1998. С. 9. |