|
говорится о необходимой внимательности и предусмотрительности, при соблюдении которых делинквент должен был и мог предвидеть последствия своих действий т.е. долженствование (объективный признак) не отрывается от возможности предвидения (субъективного признака). Подобные критерии неосторожности предусмотрены также и в гражданском законе (см. абз. 3 п. 1 ст. 171, абз. 2 п. 1 ст. 460, п. 1 ст. 461, п. 2 ст. 1104, п. 2 ст. 1107 ГК РФ и др.). В деликтном праве известны разные формы вины: умысел, неосторожность, грубая небрежность и др.1. ГК, как отметил В.В. Витрянский, оперирует понятиями, характеризующими различные формы вины: умысел, неосторожность, грубая неосторожность, неосмотрительность, «не знал и не должен был знать», «обстоятельства, которые должник не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело». Однако нормы о деликтной ответственности, в отличие от уголовной ответственности, по общему правилу не придают значения тяжести или степени вины при определении размера вреда, подлежащего возмещению2. Как отмечалось выше, в гражданском праве неосторожная форма вины подразделяется па грубую и легкую неосторожность. Однако критерий такого деления является спорным. Так, Г.К. Матвеев считает, что «признаком разграничения грубой и легкой неосторожности может служить различная степень предвидения вредных последствий, плюс различная степень предвидения вредных последствий, плюс различная степень долженствования такого предвидения»3. Иначе подходит к разграничению этих понятий О.С. Иоффе: «Если человек не соблюдает высоких требований, предъявляемых к нему как к определенной индивидуальности, осуществляющей в данных условиях определенный вид деятельности, он допускает легкую неосторожность. В 1 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая. Общие положения. 2-е изд. М.. 1999. -с. 613. 2 Корнеев С.М Гражданское право: Учебник в 4 т. T. 4: Обязательственное право/ Отв. ред. Е А. Суханов 3 изд., перераб. и доп. М.. 2008. -с. 635. 1 Г.К. Матвеев. Вина в советском 1ражданском праве. Киев, 1955. -с. 298. 193 |
(кредитора), но и причинителя вреда (должника) (см. п. 1 ст. 693, п. 2 ст. 901 ГК, ст. 193 КТМ РФ и др.). Уголовный закон, знающий четырехчленное деление вины, четко обозначает признаки каждой ее формы и вида. Объективные признаки предусмотрены в уголовно-правовой небрежности, определение которой содержится в ч. 3 ст. 26 УК РФ. При этом следует заметить, что в этой норме говорится о необходимой внимательности и предусмотрительности, при соблюдении которых делинквент должен был и мог предвидеть последствия своих действий — т. е. долженствование (объективный признак) не отрывается от возможности предвидения (субъективного признака). Подобные критерии неосторожности предусмотрены также и в гражданском законе (см. абз. 3 п. 1 ст. 171, абз. 2 п. 1 ст. 460, п. 1 * ст. 46.1уп. 2 ст. 1104, п. 2 ст. 1107 ГК и др.). Долженствование есть юридическая обязательность, закрепленная в правовых нормах. Однако, по-видимому, норм, в которых говориться о том, что должен предвидеть тот или иной субъект, не существует, да праву и нет особой нужды обязывать субъекта предвидеть конкретный вред. Закон может обязать, к примеру, владельца источника повышенной опасности поступать определенным образом, запретить поведение, чреватое причинением вреда. Правовая норма учит, предупреждает, обязывает быть предельно внимательным и осторожным, т. е. проявлять необходимые волевые-усилия, а по сути предвидеть причинение вреда (водители транспортных средств к тому же сдают экзамены на знание таких норм). Этим самым устанавливается, как бы, презумпция предвидения вреда. Нарушение правил безопасной эксплуатации источника повышенной опасности («внешняя» противоправность деяния) служит в данном случае «индикатором» вины для правоприменителя — нарушил, значит виновен. Если в договорном праве обязывают предвидеть «требования обязательства и оборота», то в деликтных обязательствах, а тем более в случаях причинения вреда источником повышенной опасности, о подобных требот ваниях говорить нельзя. Пределы должного предвидения причинителя 127 певший, виновно еодейетвуя возникновению вреда посягает не на чужие, а на свои права. Позиция авторов, утверждающих обратное нами не разделяется. Так, О. С. Иоффе утверждает, что потерпевший нарушает право причинителя вреда на беспрепятственное осуществление последним своей законной деятельности, а, следовательно, вторгается в чужую правовую сферу . Представляется, что подобное «вторжение» ущемляет чужие интересы, но не нарушает субъективных прав. В противном случае должна возникнуть обязанность по восстановлению нарушенного права, возможность предъявления иска против потерпевшего (притязания) в целях защиты этого права. Между тем, как правильно замечает Б. С. Антимонов, у виновного потерпевшего в связи с деликтом не возникает обязанности в отношении причинившего ему вред . Представляется необходимым изложить признаки грубой и простой неосторожности непосредственно в ГК, используя имеющиеся определения видов неосторожности в уголовном праве (ст. 26 УК РФ), т. е. грубая неосторожность должна быть определена так же как и уголовно-правовоег легкомыслие, а простая неосторожность — как небрежность. Точность данных формулировок проверена временем и как другие уголовноправовые конструкции (например, крайней необходимости) может быть заимствована гражданским законом (безусловно, с некоторой адаптацией). К подобному решению, имеющему большое практическое значение, близки взгляды многих цивилистов. Так, по мнению Г. К. Матвеева, «признаком разграничения грубой и легкой неосторожности может служить различная степень предвидения вредных последствий плюс различная степень долженствования такого предвидения. Если лицо не предвидело вредных последствий своих действий, но по обстоятельствам данного дела могло и 3:11 См.: Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. С. 163-165. Зэ2 См.: Антимонов Б. С. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении. С. 117. 152 |