|
ствами или в тесном взаимодействии с ними. С позиций философии познания фундаментальными среди них, наряду с отражением, являются: репрезентация как амбивалентный по природе феномен одновременного представления-отражения объекта и его замещения-конструирования (моделирования); конвенция как обязательное событие коммуникативной по природе, интерсубъективной деятельности познания; наконец, интерпретация, представляющая собой не только момент познания и истолкования смыслов, но способ бытия человека, который существует понимая. Субъект познания, прежде всего и главным образом, это субъект интерпретирующий, поскольку его существование и деятельность развертываются не просто в объективной действительности, но в мире созданных им образов, знаков и символических форм, присущих самой структуре человеческой жизни. «Интерпретация, за которой всегда стоит субъект, задающий и считывающий смыслы, выдвигающий предметные гипотезы, объединяет в себе элементы бытийно-экзистенциального подхода, предполагающего как обладание внутренней свободой, так и укорененность в культуре и социуме, а также собственно когнитивные гносеологические, методологические и герменевтические аспекты» . Интерпретация основной метод познания в гуманитарных науках. Понимание права и интерпретация правовых явлений представляет собой один и тот же интеллектуальный процесс. Правопознание поэтому является творческим постижением права, которое, в свою очередь, по терминологии В. Дильтея, определяется транспозицией, или «перенесением-себя-на-место-другого», будь то поведение субъекта или продукт его деятельности, например нормативный акт. Ведь во всяком понимании обязательно в той или иной мере присутствует переживание, а следовательно, и иррациональное, так как иррациональна сама жизнь. По справедливому замечанию В. Дильтея: «Понимание не может быть никогда Микешина J1.A. Философия познания. Полемические главы. С. 21. 70 |
невое право” и т.д. Поэтому ученый-юрист не может не пользоваться своим правосознанием для изучения содержания правовых норм, оперирования такими понятиями, как “преступление”, “веление”, “дозволение”, “запрет”. “Отвлеченный” от субъекта ход теоретического правового мышления не сможет различить нормы “Билля о правах” и нормы законов нацистской Германии. Да и вообще, можно ли мыслить о праве, отвлекаясь от понятий “долженствование”, “свобода воли”, “правовой и нравственный выбор”, которые, если оставаться до конца научным, не могут быть рационально обоснованы и проанализированы. Правопознание поэтому является творческим постижением права, которое, в свою очередь, по терминологии Дильтея, определяется транспозицией, или “перенесением себя-на-место-другого”, будь то поведение субъекта или продукт его деятельности, например, нормативный акт. Ведь во всяком понимании обязательно в той или иной мере присутствует переживание, а следовательно, и иррациональное, так как иррациональна сама жизнь. Как справедливо утверждал Дильтей: “Понимание не может быть никогда репрезентировано формулами логических операций”1. В самом деле, каким образом можно начинать осмыслять рациональным образом то, что должно быть прежде индивидуально пережито. Как подчеркивается в литературе: “В процессе понимания на предмет познания распространяется интеллект, чувства, интуиция, вообще личность того, кто стремится к пониманию”2. В работе Ю.Н. Оборотова, основывающейся на герменевтической методологии, отмечается, что существует различие между научным познанием и герменевтическим пониманием. Однако, скорее, очевидно различие между познанием мира природы и мира человеческих отношений. Если в первом случае мы имеем дело с объяснением тех или иных явлений, событий, фактов посредством выявления закономерностей, то во втором объяснение играет подчиненную роль, выступая как бы квази-объяснением, в то время как понимание (интерпретация) 1Дильтей В. Введение в науки о духе (Опыт построения основ для изучения общества и истории) // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: Трактаты, статьи, эссе. С. 148. 2Оборотов Ю.Н. Указ. соч. С. 27. 88 |