|
нальной правовой системы. Правопонимание обладает более широким содержанием и выступает в качестве определенной системы знаний и представлений, содержащей в себе закономерности возникновения и развития не только права, но и иных правовых явлений, таких как правосознание, правоотношение и т.д., в конкретно-историческом обществе. Национальные особенности правопонимания позволяют учесть герменевтико-феноменологические и коммуникативные концепции права. В герменевтической концепции правопонимания А.И. Овчинникова прослеживается мысль о том, что в трудах всего культурно-исторического крыла отечественной правовой мысли (Н.Н. Алексеева, М.Ф. Владимирского-Буданова, И.В. Киреевского и многих других) содержится важная и фундаментальная для герменевтики права идея право есть результат народной жизни, продукт культурно-исторического творчества народа. Их уважение к обычаю народной жизни как к источнику права исходило как раз из опасения подмены истинного права, укорененного в конкретности человеческого бытия «мертвыми», не знающими единичности и индивидуальности абстрактновсеобщими формальными схемами . С.А. Маркова-Мурашова верно отмечает, что для любого исследователя, изучающего правовую жизнь того или иного народа и не причастного к этому народу жизнью, недостижимо понимание своеобразия и особенностей юридического быта последнего ввиду явного несовпадения этосов (ценностных иерархий) этих двух субъектов ученого и народа. Отсюда вопрос о том, что считать правовыми обычаями, а что обычаями или моральными нормами, теряет свое значение. Строго последовательный в использовании сложившихся в европейской науке понятий права и морали ученый обнаружит, что правовая культура иных обществ отсталая, неразвитая, традиционная, в то время как она просто другая. Например, те авторы, которые заявляют об См.: Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. С. 123. 97 |
истины, Благодати, обретающейся в поиске просветленной и ищущей правды душой (внутренней правды). Идея Благодати призвана не только не отменить Закон и его “исполнить”, но и восполнить, оживить, наполнить его смыслом, “переживанием”, возможным лишь в случае внутреннего стремления к Правде, Истине. Новый Завет на фоне жесткого и юридичного по сути Ветхого Завета кажется милосердным и одновременно справедливым актом прощения, дарованного людям, несмотря на их бесконечное несовершенство и неспособность жить по Божьим заповедям. Поэтому Закон и Истина не противопоставляются, а кажутся двумя ступенями нравственного совершенства: «Истина воспринимается человечеством благодаря Закону, а не вопреки ему, ибо и Иисус Христос пришел в мир не для того, чтобы нарушить закон, а, напротив, исполнить его (“не идох разорить закона, но исполнить”)»1. Вообще за уважение к “традиции” и духовно-нравственным, “живым” началам права и правопорядка герменевтической можно назвать философию права большинства русских мыслителей патриотов своей страны. В трудах всего культурно-исторического крыла отечественной правовой мысли (Н.Н. Алексеева, М.Ф. Владимирского-Буданова, И.В. Киреевского и мн. др.) содержится важная и фундаментальная для герменевтики права идея право есть результат народной жизни, продукт культурно-исторического творчества народа. И их уважение к обычаю народной жизни как к источнику права как раз и исходило из опасения подмены истинного права, укорененного в конкретности человеческого бытия мертвыми, не знающими единичности и индивидуальности абстрактновсеобщими формальными схемами. Знание о праве, о морали, на наш взгляд, глубоко герменевтично по своей сути: оно постоянно пополняется за счет единичных случаев, которые это знание предопределяют, и причем продуктивно. Ведь судья не только применяет закон, но и сам своим приговором вносит вклад в развитие права, осуществляя тем са1Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых учений России XIXXвв. М., 1995. С. 11. 268 ности расположены в особом порядке. Ценность справедливости, объективного и субъективного права, личной свободы, общественных и частных интересов, точности в исполнении обязательств и т.д. могут занимать определенное место в этой иерархии, а могут и вообще отсутствовать. Исключение составляет лишь ценность справедливости, так как идея права необходимо ее предполагает. Однако и здесь важно не забывать о пределах универсальности представлений о справедливости, положенных собственным этнокультурным опытом. Таком образом, научное исследование социально-правовой жизни этносов предполагает ценностный подход, заключающийся в том, что те или иные правовые явления должны описываться и объясняться только в социокультурном контексте неразрывно с описанием всей социально-нормативной системы, обеспечивающей порядок в обществе1. Здесь же следует учесть, что ценностное познание не является по своей природе рациональным, что на первом плане здесь находятся ценностные структуры познающего субъекта, и, следовательно, процесс познания превращается в процесс понимания. Поэтому для любого ученого, исследующего правовую жизнь того или иного народа и не причастного к этому народу жизнью, недостижимо понимание своеобразия и особенностей юридического быта последнего ввиду явного несовпадения этосов (ценностных иерархий) этих двух субъектов ученого и народа. Отсюда вопрос о том, что считать правовыми обычаями, а что считать просто обычаями или моральными нормами, теряет свое значение. Строго последовательный в использовании сложившихся в европейской науке понятий права и морали ученый обнаружит, что правовая культура иных обществ отсталая, неразвитая, традиционная, в то время как она просто другая. Например, те авторы, которые заявляют об отсталости или неразвитости отечественной правовой культуры, о якобы врожденном правовом нигилизме русского народа, должны пояснять, что речь идет о неразвитости в России западной правовой культуры, нигилизме по отношению к западному праву и Примером здесь может служить работа Н. Рулана “Юридическая антропология”, в которой автор, прежде чем приступить к описанию права африканских народов, достаточно подробно разъясняет африканское видение мира и общества, показывает особенности и логику африканского мышления. См.: Рулан Н. Юридическаяантропология. М., 1999. С. 52-55. 445 |