|
региональных образований, подлинной федерацией или унитарным государством?" Или, быть может, асимметрия между 57 доминирующими российскими областями и краями и 21 "национальной" республикой создает государство, в котором "21 миллион россиян будет жить в федерации, а остальные 124 в унитарном ' государстве"6. Очевидно одно, в ответе на вопрос подобного рода невозможно установление абсолютной истины. Более того, подведение итогов преждевременно, поскольку тенденции, набравшие силу в период политической либерализации 80-90-х гг., имеющие столетние и тысячелетние корни, еще не пришли хотя бы к промежуточному финишу. Но вполне своевременной будет попытка проанализировать основные результаты первых лет постсоветского конституционного и шире политико-правового развития. Возникает необходимость конкретизации проблем межэтнического общения и отношений между центром и регионами, а также в определении подходов к их решению. Административнаяреформа и межэтнические отношения в современной России. Национальная и региональная политика новой России уходит своими корнями в эпоху "большого провала", агонии коммунистического советского режима. Помимо социально-экономической несостоятельности советской модели, краха однопартийной системы важнейшей тенденцией конца 80-х начала 90-х гг. стало нарастание противоречий между декларируемым федеративным по форме и унитарным по содержанию национально-государственным устройством СССР. Именно этим во многом и объясняется трагическое противостояние народов и кровоточащие межнациональные конфликты в различных регионах бывшего СССР. Отход от тоталитарно-унитарной системы был признан необходимым практически всеми политическими силами, включая 6 Кара-Мурза А.А. Россия в треугольнике «этнократия-империя-кация»У/ИНОС. Хрестоматия нового российского самосознания. М., 1995. Т. 1. С. 47-48. 43 |
вания Российского государства. Распад СССР, а также потеря российским центром абсолютного контроля над отдельными субъектами федерации вызвали чрезвычайное усиление региональных элит. Перед учеными-политологами,-а в равной степени и перед политиками, встал вопрос: “Каким государством становится Россия: свободной конфедерацией региональных образований, подлинной федерацией или унитарным государством?” Или, быть может, асимметрия между 57 доминирующими российскими областями и краями и 21 “национальной” республикой создает государство, в котором “21 миллион россиян будет жить в федерации, а остальные 124 в унитарном государстве”'. Очевидно одно, в ответе на вопрос подобного рода невозможно установление абсолютной истины. Более того, подведение итогов преждевременно, поскольку тенденции, набравшие силу в период политической либерализации 80-90-х гг., имеющие столетние и тысячелетние корни, еще не пришли хотя бы к промежуточному финишу. Но вполне своевременной будет попытка проанализировать основные результаты первых лет постосоветского конституционного и шире политико-правового развития. Возникает необходимость конкретизации проблем межэтнического общения и отношений между центром и регионами, а также в определении подходов к их решению. Национальная и региональная политика новой России уходит своими корнями в эпоху “большого провала”, агонии коммунистического советского режима2. Помимо социально-экономической несостоятельности советской модели, краха однопартий‘ Солник С. Федерация и регионы России: договорный процесс И Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1995. ♦№4. 1Бжезинский 3. Большой провал. Агония коммунизма П Квинтэссенция: Философский альманах. -М. -1990. С. 256-278. № ной системы важнейшей тенденцией конца 80-х начала 90-х гг. стало нарастание противоречий междудекларируемым федеративным по форме и унитарным по содержанию национально-государственным устройством СССР. Именнаэтим во многом и объясняется трагическое противостояние народов и кровоточащие межнациональные конфликты в различных регионах бывшего СССР. Отход от тоталитарно-унитарной системы был признан необходимым практически всеми политическими силами, включая тогдашнее руководство СССР и РСФСР, КПСС, лидеров нарождающихся партий и движений. Однако высказываемый спектр мнений и суждений о национально-государственном строительстве был чрезвычайно широк, что может, с нашей точки зрения, свидетельствовать лишь о том, что четкого представления о механизмах трансформации псевдофедералистского государства в государство подлинно федеративное, в котором действительно учитываются интересы субъектов, его составляющих, не было. В 1989-1991 гг. общий порыв был таков: “Карфаген тоталитарного псевдофедерализма должен быть разрушен”. В декабре 1991 г. “разрушение Карфагена” стало реальностью, хотя ёе Гасго оно свершилось задолго до Беловежской пущи. Крах “единственно верной” идеологии, стремительные внешнеи внутриполитические изменения, экономические преобразования, кардинальные изменения социальной стратификации привели в“броуновское”движение российскиерегионы (как этнические,так и “русские”). Болеетого, произошли серьезые изменения в массовом сознании людей: они перестали идентифицировать себя как единый советский народ. Интенсивно происходило формирование новой идентификации (скорее идентификаций). Стихийное формирование новых 109 |